Анна Грейси - Идеальный вальс

Манчестер, Англия. Март 1818

Его маленькая сестренка находилась на волосок от смерти, готовая упасть на холодные, серые камни под его ногами!

– Остановись, Кэсси! Не двигайся! – Себастьян Рейн говорил ровным, спокойным голосом, спешиваясь с лошади и передавая поводья груму. Какого черта она делает на крыше? – Продержись еще чуть-чуть. Я поднимусь и спасу тебя.

– Меня не надо спасать! – С презрением выкрикнула Кэсси и, в подтверждение своих слов, двинулась вдоль крутого конька крыши высокого каменного дома.

– Тогда немедленно возвращайся в дом.

– Нет. Я не спущусь, пока там находится эта проклятая старая корова! – Она осторожно двинулась дальше и тут же вздрогнула, поскользнувшись. С крыши полетел шифер и разбился вдребезги у ног Себастьяна.

Себастьян проследил за подбородком Кэсси, дернувшимся туда, где мисс Трингстон, их новая гувернантка, выглянула из окна. Как только та увидела Себастьяна, тут же пронзительно завизжала:

– Она ударила меня! Действительно меня ударила! Эти девчонки совершенно неуправляемы...

Он перебил ее.

– Спускайтесь в мой кабинет, мисс Трингстон! Сейчас же! Я поговорю с вами, как только Кэсси окажется в доме в безопасности.

Гувернантка в нерешительности помедлила, затем с достоинством удалилась.

В то же мгновение Кэсси спросила:

– Она ушла?

– Для ее же блага, – с сарказмом ответил Себастьян. – А если ты знаешь, что лучше для тебя, поговорим об этом внутри, сейчас же спускайся!

– Я не спущусь, если ты тоже будешь надо мной издеваться!

Тоже?

– Я не буду над тобой издеваться, Кэсси. Но ты объяснишь мне свое поведение, и если заслужила, то будешь наказана.

Он, затаив дыхание, наблюдал за тем, как Кэсси на мгновение задумалась над его словами, затем медленно поползла назад вдоль крыши. Еще один кусок шифера упал на камни, и осколки разлетелись во все стороны. Она влезла в окно детской, и Себастьян наконец-то перевел дух. В течение часа он забивал гвоздями все задвижки на окнах в детской.

***

– Теперь объясните мне, мисс, зачем нужно было так рисковать.

– Никакого риска не было. Я ведь не упала, правда?

– Ты ударила мисс Трингстон?

Кэсси с вызовом кивнула.

– Да, это так! Я знаю, что это плохо, но мне все равно. Я ее ненавижу! – Она обняла свою младшую сестренку. – Мы обе ее ненавидим.

Во всяком случае, она признала, что поступила плохо. Это уже кое-что. Себастьян бросил взгляд на одиннадцатилетнюю Дори. Ее голова была опущена, она съежилась, посматривая на него сквозь путаницу темных волос. Он добавил к голосу мягкости.

– Задача мисс Трингстон – научить вас обеих, как стать благовоспитанными леди. Знаю, это должно быть тяжело. Но вы вступаете в новую жизнь, и мисс Трингстон здесь для того, чтобы подготовить вас к ней.

Кэсси крепче обняла Дори и выпалила:

– Мы ненавидим эту чертову старую суку с лошадиным лицом и не хотим ничему у нее учиться!

Себастьян проигнорировал умышленную грубость. Кэсси была вспыльчивым и трудным ребенком, но за последние четыре месяца он, определенно, понял одну вещь: если ему удавалось проявить настойчивость, то обычно находилась причина для ее оскорбительных выпадов. Причина не обязательно была уважительной, но она несомненно присутствовала.

– Почему вы ее ненавидите? И почему ты ее ударила?

– Потому что она бьет Дори!

Себастьян окаменел. Когда они приехали в этот дом четыре месяца назад, две маленькие худенькие оборванки, молчаливая и дрожащая Дори и враждебная Кэсси, изображающая равнодушие, он узнал эти признаки. Он поклялся себе, что никогда не позволит воспитывать их поркой. Он предупредил гувернантку, что как бы не провинились девочки, она не должна их бить. Ни в коем случае. Если же совершенный проступок слишком серьезен, она обязана обратиться к нему.

Но ему надо удостовериться. Кэсси умна и хитра, она может манипулировать ситуацией в своих целях.

– Она ударила Дори? – переспросил он. – Как? И за что?

– Она ударила ее по лицу. Сильно. – Кэсси решительно взглянула на него и добавила: – За немую дерзость!

Себастьян резко втянул в себя воздух. Дори посмотрела вверх. Ее волосы откинулись назад, открыв лицо, и Себастьян смог разглядеть довольно четкий красный отпечаток ладони на ее бледном маленьком личике. За немую дерзость!

Он протянул руку, чтобы дотронуться до ее волос, но обе девочки отшатнулись при его движении. Он сглотнул и спокойно произнес:

– Идите и умойтесь, девочки. Кэсси, ты правильно сделала, защитив свою сестру. Ты не будешь наказана.

***

– Хорошая регулярная порка принесет обеим девочкам только добро! – заявила мисс Трингстон, сидя за его столом лицом к нему. – У них полностью отсутствуют дисциплина, уважение к старшим и все остальные признаки достойного поведения!

– Я считаю, что достаточно ясно выразился насчет телесных наказаний.

Решительно сдерживая свою ярость, Себастьян взял бумагу из стопки на столе, это было рекомендательное письмо, описывающее ее, как «лучшую гувернантку в графстве». Он вернулся к своему письму об ее увольнении.

Мисс Трингстон одернула жакет и опустила вгляд на свой длинный нос.

– Без порки эти девочки никогда не добьются того, чтобы соответствовать приличному обществу, не говоря уже о ваших смехотворных устремлениях!

– В свое время эти девочки войдут в лучшее лондонское общество. – Это была констатация факта.

Мисс Трингстон это не испугало. Будучи из хорошей семьи и с превосходным образованием, она работала в нескольких лучших домах графства. И тоном, предназначенным для того, чтобы уменьшить претензии выскочки-нувориша, она произнесла:

– Мистер Рейн, я сомневаюсь, что ваше собственное окружение позволяет вам принять во внимания все те качества, которые присущи молодым леди из высших слоев общества. Никакие деньги не способны заменить благородного происхождения и образования.

Он язвительно выгнул бровь.

– В самом деле?

Гувернантка топнула ногой.

– Я могу научить любую юную девушку стать безупречной леди, если для этого у нее имеются задатки, но в вашем случае это невозможно. Кассандра слишком дикая. Она грубая, своенравная, любит спорить и говорит на языке, более присущем отбросам общества. – Ее трясло. – Мы уже обсуждали вопрос о том, что она носит на своем теле, поэтому я не хочу к этому возвращаться, только скажу, что так поступают одни дикари!