Харриет подняла на него взгляд:
— Вас?
Его губы сложились в тонкую линию.
— Я оказался прав, не так ли?
— Полагаю, мы не сможем определить, кто был прав, а кто нет, пока у нас не будет времени обдумать все как следует.
Гриффин устало улыбнулся:
— Да, и, судя по всему, это время придет еще не скоро.
Его слова производили на меня странное впечатление. Я чувствовал к нему сострадание, и порой мне хотелось утешить его.
Мэри Шелли. «Франкенштейн»
Царившее напряжение испортило всем настроение. Леди Паулис была на грани нервного срыва, и маркизе пришлось отвести ее наверх, где она и ждала семейного доктора-шотландца, который скоро пришел, дал ей несколько капель опиумной настойки и прописал ее светлости покой и крепкий сон.
Срыв ее светлости обернулся настоящим прорывом в расследовании. Стоило герцогу и Харриет вернуться в городскую резиденцию, как появился мальчишка-посыльный, который нагнал их на ступенях крыльца и оперся на коленки, чтобы восстановить дыхание.
— Ваша светлость? — спросил он, отвесив герцогу поклон и удивленно оглядываясь по сторонам.
Харриет схватила его за руку. Мальчишка был вдвое моложе ее и не умел скрывать чувства. Страх доставить плохие новости был написан у него на лбу. Очевидно, он быстро бежал и был достаточно проворен, чтобы не столкнуться нос к носу с мрачными личностями, наводняющими улицы по ночам.
— Ну что там? — спросил герцог, шагнув так, чтобы встать между ним и Харриет. Его безусловная галантность в очередной раз тронула Харриет.
— Может, даме не стоит…
— Говори, — отрезал Гриффин. — Мне все равно не удастся скрыть от нее ничего.
Мальчишка, наконец, выпрямился, прижимая к груди кепку в знак своей скорби.
— Нашли леди, она вся избитая, в «Приюте разбойника». Меня послали за вами.
— Я знаю, где это, — сказала Харриет. — Ваша светлость, позвольте мне пойти с вами.
Она видела, что Гриффин колеблется. Наконец он кивнул и окликнул кучера, который уже разворачивал карету, чтобы убрать ее в каретный сарай. До таверны путь был неблизкий, но Харриет молчала всю дорогу, кусая губы и боясь нарушить мрачное молчание герцога. Когда, наконец, они добрались до «Приюта разбойника», им не пришлось входить в полутемный чад пивной. Они увидели сэра Дэниела на ступенях крыльца. Он смотрел на них, словно не веря своим глазам.
— Как вы тут очутились? — спросил он изумленно. Гриффин покачал головой:
— Но вы же посылали… или, скажите, это… это Эдлин?
Сэр Дэниел моргнул.
— Нет. Это помощница владельца магазина, которую послали доставить пакет с нитками. Она поправится. Но как, во имя всего святого, вы оказались здесь, если сам я прибыл буквально минуту назад?
— Ваш гонец сообщил нам. — Гриффин провел ладонью по лицу, испытывая облегчение, которое Харриет так понимала.
— Я не посылал никакого гонца, — сказал сэр Дэниел, вглядываясь в полумрак пивной. Его подозрительный взгляд упал на Харриет. — Зря вы привезли ее сюда до того, как я осмотрел место происшествия. Человек, который сделал это, начисто лишен совести.
— Надеюсь, вы найдете человека, который напал на несчастную молодую девушку, — сказал Гриффин.
— И я на это надеюсь, ваша светлость, — ответил сэр Дэниел, не сводя взгляда с Харриет. — Такова печальная правда жизни в Лондоне, что женщины, которых мы ценим, всегда должны находиться под нашей опекой.
— Не могу с вами не согласиться, — сказал Гриффин и даже не подумал скрывать откровенного взгляда, который он бросил на Харриет.
Харриет и представить не могла, как сильно она привязалась к леди Паулис, до событий, случившихся на следующий день. Глубокий и долгий сон явно пошел ей на пользу. Она все еще была в подавленном состоянии, но в ее парусах было достаточно ветра, и она настояла на том, чтобы сопровождать Харриет и Гриффина в Мейфэр, где они посещали званый завтрак.
Харриет тяжело было поддерживать надежду на то, что Эдлин лишь разыгрывает их. Пропасть на два дня и не подать ни единой весточки… этого вполне достаточно, чтобы наказать своих близких. Девочка должна понимать, что бабушка ее уже в летах и ей ни к чему такие переживания. На самом деле Харриет так беспокоилась о здоровье своей милой ворчуньи, что разрывалась, как ей быть: то ли сидеть с Примроуз под фиговым деревом, то ли бежать за Гриффином и заниматься расследованием, которое тот проводил в парке.
— Ступай к нему, Харриет, — сказала леди Паулис, махнув тростью. — В тот день, насколько я помню, я послала тебя искать Эдлин.
— Но, мадам, вы еще слишком слабы.
— Я и тогда была слаба, — отрезала леди Паулис, в очередной раз, доказывая крепость своего духа. — Я объелась баранины, а, поверьте мне, деточка, нет ничего хуже, чем объесться баранины.
— Харриет, — позвал ее Гриффин, махая рукой возле декоративного моста, перекинутого через пруд. — Вы идете или нет?
— В тот день я вовсе с вами никуда не ходила, — проворчала Харриет, но все же поспешила к нему через аккуратно постриженную лужайку. — И вообще, я припоминаю, что в тот день вы меня игнорировали.
— Ничего подобного. — Он взял ее за руку и повел через мост. — Смотри под ноги, трава еще сырая.
Харриет свободной рукой подобрала подол юбки и тут же поймала взгляд Гриффина, направленный на ее лодыжки.
— Ты не провел со мной ни единой минуты.
— Это не значит, что я тебя игнорировал, — ответил Гриффин и криво усмехнулся.
Харриет раздраженно вздохнула:
— Что ж, если вам тот день запомнился именно таким, то едва ли вы вспомните что-нибудь по делу.
Она обошла его, усиленно пытаясь вспомнить, что видела после того, как оставила леди Паулис под фиговым деревом. К дьяволу. Все неправильно. Она не шла по мосту. Она вообще шла не в том направлении, потому что мост ломился от дамочек, наблюдавших за соревнованием лучников. А точнее, напомнила она себе, наблюдавших за герцогом.
Она тогда обошла танцующие пары, держа в поле зрения Эдлин, но и не забывая поглядывать на соревнование. Но затем Эдлин исчезла в ротонде. Герцог скинул плащ, чтобы принять участие в соревновании. Харриет улыбнулась, когда представила себе герцога, напрягшего мускулистые плечи, чтобы оттянуть тетиву. Когда стрела пронзила самый центр мишени, Харриет захотелось захлопать от восторга и гордости за него, правда, едва ли он расслышал бы ее за шумом восторженных аплодисментов и криков молоденьких девушек, восхищенных мастерством герцога и умоляющих показать себя во всей красе еще разок.
