Неужели это теплое чувство к нему и есть любовь? Девушка вздрогнула. Как же ее угораздило влюбиться в столь неподходящего для нее человека?
Дверь с треском распахнулась, громко затявкал Милорд. Она выглянула в спальню и увидела вбежавшую Кэлли. Даже в строгом черном платье с белым передником та умудрялась выглядеть совсем не респектабельно. Грудь распирала лиф так, что он едва выдерживал, медные локоны выбивались из-под чепца, и двигалась она, как всегда, соблазнительно покачивая широкими бедрами. Наверняка Кэлли произвела среди слуг мужского пола настоящий фурор. Оставалось лишь надеяться, что она выполнила данное обещание и никого из них не уложила с собой в постель.
– Ты уже встала! – Кэлли подскочила к окну и раздвинула шторы. – Хорошо! Сегодня не время нежиться в кровати!
Ее встревоженный тон обеспокоил Изабеллу – она торопливо натянула юбку, чтобы Кэлли не заметила спрятанный под рубашкой потайной карман.
– Разве Хелен собирается за покупками? Вчера она ничего не говорила.
– Дело не в ее светлости, неприятности дома. Очень большие неприятности.
У Изабеллы екнуло сердце. Пальцы замерли на тесемках нижней юбки.
– Тетя Перси? Неужели?..
– С ней все в порядке. На этот раз Минни. Вот, лучше взгляни на это. – Кэлли выудила из кармана передника бумажный, квадратик и вложила девушке в руку. – Я читаю не так хорошо, может, что-то напутала.
Трясущимися руками Изабелла развернула конверт и узнала изящный почерк тети Ди. Послание оказалось коротким: «Ночью на тетю Минни напал бандит».
Стоя в ногах кровати, граф смотрел на отца, который беспокойно метался во сне. Он лежал на боку, свеча на прикроватном столике освещала ввалившиеся желтоватые щеки и густую сетку красноватых прожилок на носу. Больной человек, давно переживший расцвет.
Хотя миновал полдень, задернутые шторы погружали спальню в ночную тьму, сладковатый запах настойки опиума пропитывал застоявшийся воздух. Накануне, пока Керн был в опере, герцог перенес очередной удар. Не теряя надежды, доктор прописал успокоительное, чтобы с его помощью старик набрался сил.
Опущенные веки подергивались, словно Линвуд испытывал боль; губы шевелились, когда он стонал во сне.
Превозмогая сострадание, Керн вцепился руками в спинку кровати. Нельзя сожалеть о том, что случилось с распутником, он заслужил свое место в аду, воплощая в себе все, с чем боролся граф, когда противился влечению к Изабелле Дарлинг.
Жар опалил его чресла. Вот что с ним делалось от одной лишь мысли об Изабелле. Она завладела его разумом и телом. И как бы он ни старался, даже на несколько минут не мог выбросить ее из головы. О чем бы ни думал, мысли, неизбежно возвращались к Изабелле. К ее телу, смеющимся глазам, пухлым губам, которые с одинаковой легкостью могли и бранить, и целовать.
Накануне он был готов убить из-за нее человека. И не потому, что тот ее напугал. А потому, что осмелился коснуться ее. Хотя он сам тоже не мог, не должен был касаться се соблазнительного тела.
Он дал слово Хелен, которая стала его избранницей, с которой ему предстояло связать судьбу. Керн поклялся не походить на других мужчин, не сеять семя где попало. Это произошло после ужасного случая в его четырнадцатилетние.
Граф стиснул зубы, сопротивляясь мрачным воспоминаниям. Прошлое не имело значения, если не учило в настоящем и не формировало из него человека чести.
Он не станет вести себя как Линвуд. Никогда.
Граф быстро вышел из спальни, по дороге кивнув ожидавшему в смежной комнате лакею. Спускаясь по лестнице и садясь в экипаж, чтобы отправиться в дом маркиза, Керн ощутил новый прилив решимости. Утром он снова имел бесполезный разговор с преподобным лордом Реймондом. Священник по-прежнему утверждал, что ничего не знает об убийстве Авроры, и теперь Керн собирался поставить Изабеллу в известность об этом.
Кроме того, он обещал Хатуэю присматривать за девушкой. Хотя ради этого он должен обуздать себя и вспомнить, почему ему больше подходит Хелен, а не эта красивая залгавшаяся выскочка.
Лакей поспешил доложить о его прибытии, а граф с нетерпением ждал в гостиной, когда появятся девушки. Изабелле он наедине в двух словах сообщит о расследовании, а все остальное время посвятит Хелен.
Однако невеста впорхнула в гостиную одна. За ней трусил Милорд – верный признак того, что вскоре должна появиться и его хозяйка, которая никуда не уезжала без своей любимой дворняжки.
Хелен посадила щенка на колени, и Керн, глядя на девушку, снова почувствовал угрызения совести. Он слишком мало уделял ей внимания.
– Джастин, вы не застали папу, он уехал в парламент, и чуть не разминулись со мной. Через несколько минут я отправляюсь за покупками. Хотите меня сопровождать?
– Боюсь, сегодня у меня нет времени, – ответил граф, целуя ей руку.
– Из-за вашего отца? Папа сказал, что у герцога случился удар. Мне очень жаль!
– Он отдыхает. Мы больше ничего не можем для него сделать.
– Наша свадьба через месяц. Как вы думаете, может быть, стоит ее отложить?
Перспектива показалась соблазнительной, но Керн тут же отринул позорное побуждение.
– Нет необходимости. Доктор Сэдлер заверил меня, что отец поправится через две недели.
– О, я так рада! – Хелен доверчиво потянулась к графу. – Пусть ничто не омрачает наш брак. Это будут счастливые дни. Хотите, я расскажу вам о меню, которое выбрала для свадебного завтрака?
Она с воодушевлением стала перечислять салаты из лангуста, засахаренную малину, шербет под шампанское. Керн слушал, когда требовалось, делал необходимые замечания и вдруг понял, что внимательно изучает невесту. У Хелен была классическая английская красота: овальное лицо, обрамленное светлыми волосами, живые голубые глаза, улыбающиеся губы, придававшие ей девичью привлекательность. Хелен казалось, что весь мир залит солнечным светом; она не видела его темной стороны. Ее восхищала любая мелочь вечеринки, поездки за покупками, ежедневные светские обязанности.
Хелен моложе его всего на десять лет, но рядом с ней Керн чувствовал себя почти стариком. Неужели их дальнейшая жизнь окажется пустой болтовней о меню, слухах, моде – болтовней, которая никогда не касается сути вещей, лишь скользит по поверхности? От этой мысли граф помрачнел, но тут же напомнил себе, что Хелен целомудренна, верна и скромна, то есть обладает всеми качествами превосходной жены. У нее доброе сердце: достаточно вспомнить хотя бы то, как она уговаривала отца выделить Изабелле приданое.
Изабелле! Все у Керна в груди всколыхнулось. Мысль о ней снова наполняла его желанием. Куда, черт побери, она подевалась? Наверное, приводит себя в порядок, чтобы ехать по магазинам. А вдруг ускользнула, чтобы допросить очередного подозреваемого? Если она настолько глупа, подвергая себя смертельной опасности, придется запереть ее – пусть доказывает хоть до конца дней, что она ему не подчиняется.
