Линнет, не мешкая, послушалась. По правде говоря, она исчезла ещё прежде, чем он открыл первую бутылку. Множество бокалов спустя недоумение лорда Броуди уступило место счастливейшим мечтам.
Другой мужчина, возможно, и дрогнул бы при мысли о запятнанной репутации жены, но лорд Броуди был не просто каким-то мужчиной, а Кэтрин Пеллистон — не просто какой-то женой. Запятнанная Кэтрин Пеллистон была уязвима, а только уязвимая, и никакая другая, Кэтрин Пеллистон согласится выйти за него… как только он, так сказать, укажет на альтернативу.
Точное название тому, что замышлял лорд Броуди, было «шантаж», но его не особо заботила терминология, не больше, чем физические формальности, такие как девственность. Даже к лучшему, что ему не придётся выносить утомительное нытьё в первую брачную ночь.
Если только она не успела понести… вот в этом он удостоверится в первую очередь… а девственная плева ему без надобности. Если же она в положении… Броуди на мгновение нахмурился, но только лишь на мгновении. В этом случае, в обмен на молчание, ему позволят наслаждаться той же благосклонностью, которой довелось вкусить другим… этому надменному Рэнду, к примеру.
Лорд Броуди вновь наполнил бокал и проглотил его содержимое с таким восторгом, словно отведал напиток богов. В конце концов, разве может быть большее счастье, чем зрелище униженных врагов?
Планам лорда Рэнда и надеждам мистера Лэнгдона не суждено было сбыться. Мисс Пеллистон не появилась тем вечером в Альмаке из-за внезапной болезни леди Эндовер.
На следующий день графиня почувствовала себя лучше, хоть и была несколько потрясена пережитым. Ведь за всю жизнь Луиза не проболела ни единого дня… она презирала болезнь и решительно не хотела иметь с ней ничего общего.
Учитывая такое отношение, едва ли удивительным было желание графини посетить празднование помолвки мисс Клариссы Венткур с лордом Февисом. Ведь наверняка Луиза не сможет проваляться в кровати весь день, а если бессердечный муж заставит её остаться дома, она просто сойдет с ума. «Бессердечный муж», который всего лишь посоветовал — в самой что ни на есть мягкой форме — жене отдохнуть денёк, тут же поумерил тревогу и взял ненавистное предложение назад.
Лорд Рэнд также посетил яркое празднество, в основном с тем, чтобы быть под рукой, если мистеру Лэнгдону потребуются некие рекомендации или моральная поддержка в деле завоевания мисс Пеллистон.
Праздник проходил на свежем воздухе, в обширном поместье Венткуров в нескольких милях от Лондона. Это означало, что гости вольны были присоединиться к устраиваемым увеселением, либо же развлекать себя сами, прогуливаясь по живописным землям. Получив возможность побродить, Джек именно тем и занялся. Вступив с каким-то начитанным джентльменом в оживлённый спор о достоинствах поэтов Озёрной школы [62], он вместе с ним углубился в лабиринт. Там два интеллектуала повстречали мисс Грейвисток с кузиной, которые не преминули присоединиться к их баталии.
Лорд Рэнд решил, что проще тогда уж гору привести к Магомету. Он обнаружил мисс Пеллистон беседующей с его матушкой и пригласил обеих дам прогуляться. И всё шло вполне сносно… пока его мать не потерялась где-то en route[63]. Леди Сент-Дениз заприметила кого-то из знакомых и в обычной для себя беспечной манере побрела куда глаза глядят, совершенно позабыв про сына и юную леди.
И вот тогда разразилась катастрофа. Лабиринт с мистером Лэнгдоном находился на востоке. А на западе мисс Пеллистон углядела греческий храм. Никогда прежде ей не доводилось видеть столь правдоподобных искусственных руин, ведь она никогда не исследовала таких картинно разбитых поместий. В отличие от прочих юных леди, Кэтрин не привыкла открывать храмы и статуи, пагоды и гроты во всех углах и закоулках. И вместо того чтобы погибать от скуки, была совершенно очарована… в чём сама и призналась.
— О, он просто сказочен, не правда ли? — в восторге воскликнула она. — Как вы думаете, туда можно войти?
Почему бы и нет. Так она… то есть они… и поступили.
В ротонде Кэтрин переходила от одного резного божества к другому, цитируя отрывки из «Илиады» или «Одиссеи»… лорд Рэнд не был уверен, откуда именно. Когда она с улыбкой повернулась, чтобы ответить на какое-то его насмешливое замечание, сердце Макса тяжело и глухо забилось. Его согрела её неприкрытая радость.
Он шагнул к Кэтрин и бездумно взял её за руки. В его собственных руках её ладошки в элегантных белых перчатках казались такими маленькими и узкими. Макс ощущал себя поразительно сильным, но отчаянно в чём-то нуждающимся. Он притянул её к себе.
Улыбка её дрогнула. Желая ободрить Кэтрин, он склонил голову и прошептал:
— Ты похожа на счастливую нимфу.
Взгляд её стал обеспокоенным, но Макс уже пропал, ища в её глазах, сам не зная чего. И прежде чем Кэтрин успела ответить, он склонил голову, накрыв её губы своими.
Эти вечно отчитывающие его губки… вот-вот готовые безжалостно выбранить нахала… оказались мягкими и сладкими. Он собирался лишь попробовать их, но вкус оказался столь восхитителен, что оторваться было невозможно. Теперь Макс понял, что так потрясло его в прошлый раз. Страсть, над которой разум был не властен, поразила лорда Рэнда в самое сердце, но он ждал, что Кэтрин оттолкнёт его.
«Нет, — мелькнуло у Макса в голове, — только не сейчас».
Его руки обвились вокруг неё, дабы ещё на мгновение удержать рядом с собой, и дрожь пронзила всё тело Макса, когда он почувствовал, как руки Кэтрин скользнули вверх к его шее. Он ощутил ее ответный трепет, и всё померкло… Осталось лишь благоухание фиалок, чистый запах её кожи, щекотание пушистых завитков и головокружительное тепло тела, тающего в его объятиях. Кэтрин была легкой и нежной, но целовать её было все равно что внезапно очутиться в самом сердце летней бури, и, подобно грозам, эти поцелуи пьянили его. Запамятовав, какая она маленькая и хрупкая, он с силой прижал её к себе.
Кэтрин совершенно забылась. Любые внутренние предостережения, к которым она силилась прислушаться, замолкли в мгновение ока, как только он принялся искать её губы… вероятно, потому, что искание это было столь мягким, манящим, удивительно нежным. От его вкуса, его запаха Кэтрин теряла голову с той же лёгкостью, что и от его крепких объятий.
Она не ожидала такой мягкости, сладости, чувства возвращения домой, не говоря уж о страсти, что Макс так легко в ней разжигал. И когда губы его стали настойчивее, она беспомощно ответила на поцелуй. Неистовое биение сердца предостерегало об опасности, но тревогу вскорости заглушил сладостный сумбур чувственных ощущений. Макс пленил её, а она, доверившись, сдалась ему на милость. Его крепкие объятия и давление твёрдой груди надёжно удерживали Кэтрин, даже когда ей мерещилось, что она тонет в тёплой, притягательной, бушующей темноте.
