– Я тоже тебя люблю, Кэсси. И очень рада вашему с Джулианом счастью. А что касается ноги, то носилки все-таки не понадобились. И на том спасибо.
– Только не думай, что при необходимости я не исполнила бы обещание, – шутливо парировала Кассандра.
– Не сомневаюсь. – Джейн попрощалась с Джулианом, Люси и Дереком, вышла из зала и поднялась по лестнице. Стараясь унять дрожь, вызвала звонком Элоизу, и горничная помогла снять платье. Госпожа отпустила ее прежде, чем очередь дошла до сорочки. Подбежала к гардеробу и торопливо схватила шелковый пеньюар. Зажав эфемерное одеяние в руке, внимательно посмотрела на свое отражение в большом зеркале. В сорочке она выглядела совсем по-другому. Впрочем, прежде никогда не разглядывала себя вот так, с распущенными волосами и босыми ногами. Сочтет ли Гаррет ошеломительно красивой и в этот раз – тем более обнаженной? Что, если бедра покажутся слишком широкими, а попа слишком круглой? Ее никогда не заботило, что подумают другие, но сегодня мнение одного-единственного человека казалось жизненно важным.
«Если не придешь, пойму, что таков твой выбор», – сказал Гаррет.
На миг Джейн представила, как он ждет, а ее все нет и нет. Решать надо было сейчас же, немедленно. Часы на камине пробили два. Она снова посмотрела в зеркало. Бешеный стук сердца гулко отдавался в ушах.
Джейн стояла, словно замороженная. Что, если фигура покажется недостаточно стройной, недостаточно привлекательной? Пережить разочарование и отказ любимого человека невозможно.
Она зажмурилась, не в силах сдвинуться с места.
Выйдя из зала, Гаррет направился прямиком в винный погреб. Срочно потребовалась бутылка лучшего красного вина. Потом он обязательно возместит Морландам убыток, хотя, обладая огромной коллекцией, граф и графиня вряд ли заметят пропажу одной-единственной бутылки.
Еще недавно в кухне кипела жизнь: слуги то и дело уносили полные блюда и приносили пустые. Но сейчас праздник закончился, и за работой осталось только несколько человек. Заручившись далеко не бесплатным, а потому особенно благосклонным согласием дворецкого и заверив, что не нуждается в помощи, Апплтон спросил молодого лакея, как пройти в винный погреб.
– В самый конец этого коридора, сэр, – ответил парень, показывая в скрытую темнотой дальнюю часть подвала. Гаррет поблагодарил и протянул фунт за беспокойство.
Тихо насвистывая, отпер дверь тяжелым ключом, любезно предоставленным дворецким, вошел в холодный погреб и зажег свечу, чтобы лучше ориентироваться в незнакомом пространстве. По обе стороны узкого коридора ровными рядами хранились бесчисленные бутылки: справа красное вино, слева белое. Он повернулся к красному. Портвейн, мадера, бордо и много других прославленных названий; следовало выбрать лучшее, а на обратном пути взять в кухне два бокала. Слуги, конечно, заинтересуются, кого собирается угощать джентльмен, но ничего не узнают. Гаррет уверенно улыбнулся.
Поразмыслив, снял с полки бутылку мадеры. Отличный год. Не переставая легко насвистывать, пошел обратно к двери…
Внезапно мир померк.
Прошло пятнадцать минут, но Джейн все еще стояла перед зеркалом и ненавидела себя. С трудом сдерживая обжигающие слезы, смотрела на собственное отражение.
– Жирная, жирная! – звучали в голове голоса одноклассников – точно так же, как когда-то в школьном дворе.
Наконец, собравшись с силами, она оторвала взгляд от ненавистной фигуры и посмотрела в глаза собственному отражению. Сейчас все изменилось: она давно уже не та маленькая полная девочка, какой была в детстве. Конечно, далеко не тростиночка, но вовсе не толстая.
Джейн накинула на плечи пеньюар. Пусть на двадцать минут позже, но она все-таки это сделает. Рискнет изменить собственную жизнь. Познает радость любви в объятиях Гаррета. Потому что он хочет ее. Потому что она хочет его. Потому что он – Гаррет Апплтон.
Уже на ходу Джейн сунула руки в рукава, запахнула полы и затянула пояс.
Гаррет рассказал, как найти его комнату в противоположном крыле огромного дома. К тому же Джейн уже не впервые гостила у подруги и знала короткий путь по скрытому от посторонних глаз узкому коридору. Самый верный маршрут для ночного свидания, подумала она с лукавой улыбкой. Открыла дверь спальни, посмотрела в обе стороны, чтобы убедиться, что путь свободен, и только после этого осторожно, на цыпочках переступила порог.
Даже щадя ногу и стараясь держаться в тени, быстро пришла к комнате Гаррета. Остановилась и положила дрожащую ладонь на ручку двери. Что, если он рассердился за опоздание? Что, если обиделся и передумал? А может быть, решил, что она не придет, и заснул?
Джейн медленно повернула ручку и осторожно приоткрыла дверь. Затаив дыхание, бесшумно вошла в полутемную комнату. Единственная свеча на камине отбрасывала слабый теплый свет. Два шага – и Джейн увидела их. Возле кровати, лицом к двери, стояла Изабелла Лэнгфорд и страстно целовала Гаррета Апплтона! Чтобы не вскрикнуть от ужаса, пришлось зажать рот рукой.
Одного короткого взгляда оказалось достаточно, чтобы узнать широкие плечи, темные волнистые волосы, склоненную в поцелуе голову.
Все еще прикрывая рот рукой – теперь уже чтобы не зарыдать в голос, – Джейн стремительно повернулась и выскочила из комнаты. Побежала по коридору, не обращая внимания на боль в ноге и не думая о том, что кто-то может увидеть, как она вырвалась из спальни Апплтона в пеньюаре. Даже не потрудилась вернуться тем же безопасным путем, которым пришла, а помчалась по длинному коридору и свернула за угол, в другой длинный коридор. Хотелось одного: попасть в свою комнату и надежно запереть дверь. Спрятаться ото всех на свете.
Джейн уже почти добежала, когда лодыжка все-таки не выдержала нагрузки и подвернулась. Она беспомощно рухнула на пол. Боль в ноге и боль в сердце столкнулись и открыли шлюзы. Слезы ручьями потекли по щекам. Джейн вытерла потоки ладонями и заставила себя встать. Открыла дверь, добралась до кровати, упала на постель вниз лицом и, наконец, дала волю рыданиям. Сердце разбилось на тысячи крошечных осколков.
Едва заря занялась над горизонтом и проникла сквозь шторы, Джейн повернулась и застонала. Плакала она так долго, что лицо покраснело и распухло, а глаза превратились в узкие щелочки.
Ужасающая картина в спальне Гаррета вновь и вновь возникала перед глазами. Хотелось убедить себя, что это лишь страшный сон, игра воображения, но нет: мысленно возвращаясь на несколько часов назад, Джейн понимала, что все происходило на самом деле: она собственными глазами видела объятия. Поведение участников сцены вовсе не выглядело фальшивым и натянутым; напротив, и он, и она откровенно наслаждались происходящим.
