— Помоги ей, — простонал Люк, и его лицо исказила судорога.
Ата продолжала говорить. Ее речь была тороплива, сбивчива, но вполне понятна.
— Только не руку, прошу тебя, пожалуйста! Обещаю, я больше никогда не буду играть. Нет, Люцифер, нет!
Розамунда потрясла маленькую герцогиню за плечо.
— Ата, Ата, проснитесь! Посмотрите на меня. Никто не сделает вам ничего плохого!
Ата распахнула глаза, но ее взгляд оставался рассеянным, невидящим.
— Нет, тебе нужно уйти отсюда. Он сделает тебе больно! Но ты не должна никому говорить об этом.
Он наказывает, и мы это заслужили. Никому не говори, слышишь? Никому!
— Ш-ш-ш, тише, — успокоила ее Розамунда. — Я не скажу.
А потом взгляд герцогини неожиданно остановился на лице Розамунды.
— Нельзя. Нельзя рассказывать Люку. Он так похож на него. — Ата застонала, ее глаза закатились и веки опустились. По щеке поползла слезинка. Сухонькие пальцы вцепились в простыню.
Боже! Когда-то ей сломали руку! Само собой, Розамунда ни мгновения не сомневалась, что это сделал не Люк. Такое было попросту невозможно!
— Кто такой Люцифер? — спросила она, не глядя на герцога.
— Я, — ответил тот таким странным тоном, что ей сразу же захотелось запротестовать.
Крупные капли дождя стучали в стекло, вода с шумом стекала по покрытым плющом стенам.
— Не говори глупостей! Как звали твоего отца?
— Барбас Генри Сент-Обин.
— А деда?
— Попробуй угадать, и я буду считать тебя дурочкой, если ошибешься, — невесело усмехнулся Люк с непонятным блеском в глазах.
Розамунду охватил гнев.
— Ты знал? Знал, что он вытворял с ней?
— Генри и я поняли все, но не были настолько глупы, чтобы обсуждать это с кем-нибудь. В любом случае мы все равно ничего не могли изменить, поскольку наш дражайший дед, вероятно, все же обладая некоторой долей здравого смысла, умер еще до нашего рождения.
— Но почему… — Она старалась понять.
— Тебе еще не ясно? Поколения варваров — моих предков Сент-Обинов убивали соседей, чтобы завладеть собственностью, грабили земли, издевались над женщинами в основном потому, что те не возражали. Не без причины им дали титул Хелстон.
Теперь гроза грохотала совсем рядом. Создавалось впечатление, что Господь предупреждает Розамунду, требует, чтобы она обратила самое серьезное внимание на слова человека, носящего имя падшего ангела.
— Ты стараешься меня испугать?
— Ты просто ненормальная, если еще не испугалась. Я стараюсь предупредить тебя. Хелстон — печально известный камень, закрывающий ворота в подземный мир здесь, в Корнуолле. Хотя, если хочешь знать мое мнение, мы всегда были среди приближенных дьявола.
— Ты полагаешься боюсь? — Розамунда покачала головой. — Я никогда не была суеверной. Это Сильвия придает значение всем приметам. Кроме того, я всегда притягивала неприятности независимо от того, сколько в моей жизни случалось удач. Так что твои рассказы не вызывают у меня страха. Единственное, что я хотела бы знать, — это почему ты посчитал необходимым предупредить меня о дурном прошлом Хелстонов.
— Потому что прошлое имеет обыкновение влиять на будущее. С этим ты не можешь не согласиться.
— Пожалуй.
— И кроме того, человек обычно не слишком умен, чтобы отклониться от курса, который считает для себя предначертанным.
— А вот в этом ты не прав!
Люк скрестил руки на груди и взглянул на нее с самым мрачным выражением лица.
— А я-то думал, что жизнь с братьями Берд навсегда избавила твое восприятие мира от романтического флера.
— Ты самый циничный человек в моем окружении, но одновременно и самый лучший.
Розамунда бросилась вперед, увидев, что Люк покачнулся. Даже в тусклом свете одинокой свечи было заметно, что он побледнел, несмотря на бронзовый загар.
— Что с тобой? — Не дожидаясь ответа, она заставила Люка сесть на кровать герцогини.
— Подожди, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, — сейчас все пройдет.
В комнату на мягких кошачьих лапах вползла паника и стиснула горло Розамунды.
— Люк, должна сразу предупредить, я не слишком хорошая сиделка.
— И ты говоришь об этом только сейчас? — усмехнулся он. — Не очень порядочно с твоей стороны. Ведь всех остальных я уже отослал.
— Правила дьявола. — Розамунда нервно облизнула пересохшие губы. — Ты сам говорил мне о них. Так что тебе нельзя сдаваться. Уверена, ты просто устал. — При этом Розамунда постаралась вложить в свой голос значительно больше уверенности, чем в действительности испытывала.
Люк повернул ладонь тыльной стороной вверх, и они оба с ужасом уставились на яркую сыпь, появившуюся на его руках. Сент-Обин вздрогнул и поморщился. Похоже, ему было больно.
— Меня всегда удивляло, как много неприятностей может произойти за кратчайший промежуток времени. Но сейчас все как раз понятно. Свадьба всегда влечет за собой катастрофы.
Люк встал и снова пошатнулся.
— Думаю, тебе лучше лечь.
— Совет плохой сиделки?
— Совет того, кто определенно не сможет тебя поднять, если ты лишишься чувств и рухнешь на пол.
Люк стиснул руками голову.
— Ата…
— О герцогине есть кому позаботиться, — перебила Розамунда. — Я с ней побуду.
— Или Грейс. Она умеет ухаживать за больными. Розамунда постаралась не обращать внимание на столь очевидный намек.
Розамунда обхватила Люка поперек туловища, приняв на себя большую часть его веса, и у нее ослабели колени. Может быть, в доме остались лакеи? Но тут она вспомнила, как миссис Симмс, пыхтя, втаскивала в ее комнату ванну и на чем свет стоит кляла трусливых корнуоллских слуг, испугавшихся обычной простуды. Значит, надеяться не на кого.
Заглянув в глаза герцога, Розамунда расстроилась еще сильнее. Он попытался, по обыкновению, криво усмехнуться, но не сумел. Лицо Люка как-то странно помертвело, и он пробормотал:
— Боюсь, мои ноги отказываются ходить. Не могу…
— Ш-ш-ш… только покажи, где находятся твои апартаменты. — Розамунда почти поволокла Люка к выходу. Они медленно преодолели коридор и остановились у двери, которую указал Люк. Покои герцога оказались смежными с ее спальней.
Хорошие новости!
— Ты хочешь сказать, что все это время находился через стену от меня?
— Узнав это, теперь ты решительно… — Конец фразы прозвучал совершенно неразборчиво.
— По-моему, момент для подобного сообщения выбран не совсем удачно, — пробормотала Розамунда, тяжело дыша. — Надеюсь, ты не притворяешься.
Люк закрыл глаза.
— Или все же притворяешься?
