Виктория Холт - Хозяйка Меллина

Как-то раз она пригласила меня к себе в комнату и угостила чаем, сдобренным виски, которое я подарила ей к Рождеству.

— Это ужасно, что сэр Томас умер в Рождество, — сказала она. — И ведь главное, наш дом был последним, где он гостил, и приготовленная мною еда — последней, которую он ел! С похоронами, по-моему, торопятся, вам не кажется, мисс?

— Семь дней, — сказала я.

— Могли бы и дольше его подержать, ведь зима на дворе.

— Наверное, им кажется, что чем скорее все это будет позади, тем скорее они оправятся от удара.

Миссис Полгри была шокирована моими словами. Она, видимо, считала, что неприлично стремиться поскорее оправиться от удара, нанесенного смертью члена семьи.

— Не знаю, не знаю, — произнесла она. — Ведь бывают случаи, когда людей еще живыми хоронят. Когда я была маленькая, в этих краях случилась эпидемия оспы. Все были так напуганы, что всех умерших хоронили сразу. Так потом говорили, что некоторых закопали живыми, просто они были без сознания.

— Ну уж в том, что сэр Томас действительно мертв, сомнений быть не может.

— Иногда человек кажется мертвым, а на деле-то он еще жив. Но, может, семь дней и правда достаточно, чтобы убедиться. Вы пойдете со мной на похороны, мисс?

— Я?

— А почему нет? Я думаю, мы должны оказать уважение памяти покойного.

— У меня нет траурного платья.

— Я найду для вас черную шляпку и дам креповую ленту на рукав. Этого будет достаточно, если мы только на кладбище пойдем. В церковь-то вам и не надо идти — она и так полна будет, ведь их друзья со всей округи съедутся.

Так было решено, что я пойду с миссис Полгри на кладбище.

Похороны сэра Томаса проходили с большой помпой, что было не удивительно, учитывая его положение в герцогстве. Сотни людей приехали проститься с ним, и мы с миссис Полгри, конечно, скромно держались поодаль, не смешиваясь с толпой этих важных дам и господ, одетых в траур.

Но и оттуда, где мы стояли, мне была хороша видна вдова — вся в черном, она была прекрасна, как всегда. Ее лицо в черной дымке траурной вуали было по-прежнему очаровательным, и, казалось, что черный цвет идет ей не меньше, чем лиловый, выбранный ей для рождественского бала. Ее движения были полны грации, а траурное платье изумительно подчеркивало стройную фигуру, делая ее еще более женственной и привлекательной, чем обычно.

Коннан был недалеко от нее, и я старалась прочитать выражение его лица, чтобы угадать его чувства. Но он их умело прятал, что, учитывая обстоятельства, было только к лучшему.

Я видела украшенный черными перьями катафалк и гроб, который несли шесть человек и который был накрыт темно-фиолетовой с черным пеленой, я видела корзины цветов и траурные букеты и одетых в черное гостей, вошедших вслед за гробом в церковь.

Потом, когда гроб опускали в могилу, дул холодный ветер, рассеявший лежавший перед этим туман, и зимнее солнце отражалось в позолоченных ручках и украшениях гроба, как бы провожая его в вечную тьму. В церковном дворе стояла тишина, прерываемая лишь криками чаек, похожими на плач ребенка.

Когда все кончилось, гости и с ними Коннан, Селестина и Питер вслед за вдовой поехали в Треслин Холл, мы же с миссис Полгри возвратились домой.

Она настояла на том, чтобы мы вместе выпили чаю в ее комнате. Ее глаза блестели, и я понимала, что она с трудом сдерживает себя, чтобы не заговорить о возможных последствиях происшедшего для Маунт Меллина. Но ее уважение к смерти было слишком велико, и она не сказала ни слова на эту тему.

Сэр Томас не был забыт. В последующие недели я не раз слышала его имя, упоминаемое слугами. Миссис Полгри не одобряла их пересудов и не участвовала в них, но и в ее глазах были заметны напряженное ожидание и беспокойство.

Дейзи и Китти, напротив, не считали нужным сдерживать свою страсть к досужим разговорам. Принося мне по очереди воду для умывания, они обычно задерживались, чтобы поговорить со мной. Мне было интересно, что говорят люди, но спрашивать об этом горничных я не хотела, поэтому выжидала, когда они сами мне что-нибудь скажут. И, конечно же, долго ждать мне не приходилось.

Однажды утром Дейзи объявила:

— Я вчера видела леди Треслин. Она не очень-то похожа на вдову, несмотря на траур.

— Это в каком смысле?

— Ой, не спрашивайте меня, мисс. Конечно, она была бледна и не улыбалась, но в ее лице было что-то такое… Ну, в общем, вы понимаете.

— Боюсь, что нет.

— Китти была со мной и тоже заметила. Как будто она ждет чего-то и рада, что ждать осталось недолго. Хотя все-таки целый год. Мне бы это показалось долго.

— Год? Год до чего? — спросила я, прекрасно, впрочем, зная, до чего должен пройти год.

Дейзи взглянула на меня и захихикала.

— Ведь им же не к лицу было бы сейчас часто видеться, разве не так, мисс? Как-никак умер-то он чуть не на пороге нашего дома. Можно даже подумать, что ему помогли на тот свет отправиться.

— Что за чепуха, Дейзи! Ну кто же мог это сделать?

— Вот это-то как раз и не узнаешь, пока не разберешься во всем.

Разговор принимал опасный оборот. Я посмотрела на часы и сказала, что уже поздно и мне пора одеваться.

Когда она ушла, я подумала: «Значит, о них говорят. И к тому же кое-кто думает, что сэру Томасу помогли умереть».

Интересно, смогут ли они соблюдать осторожность. Я вспомнила, как Филлида однажды сказала мне, что влюбленные ведут себя, как страусы, — они прячут голову в песок, думая, что если они никого не видят, то и их не видит никто.

Да, но ведь Коннан и леди Треслин не были молодыми, неопытными любовниками. Напротив, думала я с горечью, опыта у них хватает, и они знают людей, среди которых живут. Они будут очень осторожны.

Когда я в тот день как обычно гуляла по лесу, я вдруг услышала звук конских копыт неподалеку и затем голос леди Треслин:

— Коннан! О, Коннан!

Значит, они встречались… Да еще так близко от дома, что было совсем уж неразумно.

Мне было не видно их за деревьями, но до меня долетели обрывки их разговора.

— Линда! Тебе не нужно было приезжать сюда!

— Я знаю, знаю… — она понизила голос, и я не услышала конца фразы.

— И посылать записку было неосторожно, — сказал Коннан. Его мне было лучше слышно, может быть, потому, что я так хорошо знала все его интонации. — Твоего посланца ведь мог увидеть кто-то из моих слуг. Ты же знаешь, как они любят сплетничать.

— Я знаю, но…

— Когда ты получила это?

— Сегодня утром. Я не могла не показать тебе его.

— Это первое письмо?

— Нет, первое было два дня назад. Вот почему я должна была увидеть тебя, несмотря ни на что. Я боюсь, Коннан…