– Я вернусь – пообещал он и повел Золушку в центр зала.
К Психее подошли две женщины. Одна из них была в старинном платье с высоким жабо и с золотой короной на голове. Ее дочь, тоже с короной на голове, очевидно, изображала Марию Тюдор, а старшая – Екатерину Арагонскую. Во всяком случае, они старались выглядеть особами королевской крови.
Когда старшая заговорила, Психея узнала голос миссис Флеминг, другая, вероятно, была ее дочерью.
– Это вы, Психея? – спросила старшая. – Какое… э-э… необычное платье, дорогая.
– Вам нравится? – спокойно спросила Психея. – Я должна соответствовать своему имени.
Она уже вполне овладела собой и не собиралась позволять этой старой кошке – ах да! этой королеве – испортить ей настроение. Она представила тощую матрону с приклеенными усами, как у того волка, которого видела на лестнице, и чуть не рассмеялась.
– А ваш жених тоже здесь? – с интересом спросила дочь. – Маркиз?
– О, этого я не могу сказать, мы же на маскараде, – объяснила Психея.
– Мама, посмотри, – обратилась к матери молодая женщина, – вон на того высокого мужчину в костюме китайского императора, по-моему, это он. Не так ли, Психея?
Психея только загадочно улыбнулась, и обе женщины поспешили прочь.
Рядом с Психеей оказался солидный джентльмен в монашеском одеянии.
– Дорогая моя богиня, ваша красота покорила меня! Вы, бесспорно, Венера, богиня красоты. Не могу ли я рассчитывать на следующий танец? – Он смотрел на нее с далеко не монашеским смирением, и Психея вновь вспомнила о том, каким открытым было ее платье.
– Очень сожалею, но этот танец я уже обещала.
– Тогда, может быть, бокал вина?
– Разве вы не знаете, что пища богинь – только нектар и амброзия? – Психея улыбнулась и отошла от него.
Под одной из полумасок она увидела знакомое лицо.
– Матильда, это ты? – Спросила она.
Пухленькая кузина была в полосатом платье цвета лаванды, которое ей очень шло, а каштановые волосы украшало сооружение из крупных шелковых лепестков. Ее молодой человек, высокий и худощавый, был в зеленом костюме. Психея не могла сообразить, кого они изображают, возможно, какие-то растения.
– Психея, ты такая красавица! – Матильда вся раскраснелась от приятного возбуждения. – Бал просто великолепен! Ты знакома с мистером Стилтоном? – еще больше краснея, спросила кузина.
– Да, конечно. Приятно увидеть вас снова.
Молодой человек поклонился, с некоторым изумлением глядя на обнаженные плечи Психеи и ее короткую тунику. Но, и это делало ему честь, сразу же обратился к ее кузине.
– Пойдемте танцевать, а то там такая толкотня, что не останется и места, – чуть шепелявя, произнес он.
– Мы пойдем, Психея, – извинилась Матильда.
Молодая женщина в костюме Матушки Гусыни, в широкополой шляпе и с игрушечным гусем под мышкой, подошла к Психее.
– Мисс Хилл?
– Да, – ответила Психея. Ее явно легко узнавали. В следующий раз она оденется китаянкой. Или гусем!
– Моя бабушка, леди Серена, хотела бы поговорить с вами, – смущенно сказала девушка. – Она сидит вот там, в стороне.
– Конечно.
Леди Серена была ровесницей тети Софи. Психее предстоит объяснить отсутствие тетушки и любезно немного побеседовать с ней. Это, по крайней мере, избавит ее от монаха, который по-прежнему пожирал ее глазами, и от кавалера в голубом плаще, тоже не сводившего с нее глаз. К тому времени танец закончится, и Гейбриел вернется к ней. Матушка Гусыня проводила Психею к леди Серене.
На голове старой дамы красовался роскошный пурпурный тюрбан, искусно задрапированная косынка скрывала морщинистую шею, платье было прекрасного покроя, и единственной уступкой маскараду была полумаска, висевшая на запястье. «Даже Салли не смогла укротить грозную леди Си», – с улыбкой подумала Психея.
– Здравствуй, дитя, а где же Софи? Я надеялась, она развлечет меня своим остроумием, – пожаловалась леди Серена.
– У тети кашель, – объяснила Психея. – Она передает вам свои сожаления.
Старая дама фыркнула.
– Я сожалею еще больше, сидя в этом бедламе, где не с кем словом перемолвиться. Я вот что хотела сказать тебе, детка Софи спрашивала меня об одной семье, о кентских Синклерах.
– Да? – Вежливое внимание Психеи сразу же сменилось острым любопытством.
– Мне есть что рассказать ей, – заявила Серена мрачным тоном.
Гейбриел танцевал с Салли, ее умелое и легкомысленное кокетство забавляло его.
– Знаете, я танцую с вами, и все дамы завидуют мне, – сказала Салли.
«Правило номер один: джентльмену надо льстить», – подумал Гейбриел.
– Вы слишком добры, – улыбнулся он.
– И я дорожу этой минутой, поскольку знаю, что весь вечер вы будете рядом со своей невестой, – продолжала Салли, когда фигуры танца снова свели их.
«Правило номер два: намекните, что он вам нравится».
– И это правда, – согласился Гейбриел. Они соединили руки и снова разошлись.
– Но я надеюсь еще на один танец, ведь даже невеста не может рассчитывать на постоянное внимание, – добавила Салли, когда они снова сошлись. – Это было бы так провинциально! – взмахнула она длинными ресницами.
«Правило номер три: вызовите у джентльмена интерес к вашей особе».
Салли могла бы давать уроки флирта. Гейбриел всегда был способным учеником, но теперь ему не до нее. Женщина, с которой он танцевал, была восхитительна, нежна, от нее пахло лилиями, но почему его мысли непрестанно возвращались туда, где он оставил Психею в ее легком костюме и без всякой защиты? Гейбриел был уверен, что мужчины уже столпились вокруг нее. Ему хотелось, чтобы танец поскорее закончился.
– Уверен, мы еще потанцуем, – согласился он. – Если толпа ваших поклонников нам позволит. – Он уже заметил среди гостей несколько пар мышиных ушей. Затем, взглянув ей в глаза, он почувствовал непреодолимое желание подшутить над ней. – Возможно, мы могли бы найти какой-нибудь уединенный уголок, и я приобщил бы вас к таинствам Востока – в Индии, знаете ли, любовные ласки – настоящее искусство.
Карие глаза широко распахнулись, и Салли, заикаясь, попыталась что-то сказать.
– Н-но…
– Обойдемся без дивана, – подсказал он. – «Кама-сутра» насчитывает больше сотни позиций для блаженства, многие из которых…
Салли чуть не задохнулась.
– О Боже! Нет, то есть… мой муж… он может заметить…
Гейбриел так и думал. Она не имела в виду ничего серьезного. Салли просто развлекалась. И он был этому рад, ибо она была подругой Психеи.
Но Салли уже овладела собой.
– И вам, негодный вы человек, следовало подумать о другом препятствии, кроме моего мужа, прежде чем делать такие предложения.
