Николас уверенно переступил порог. Радостное предвкушение отозвалось дрожью в груди Антонии. В этот пасмурный вечер дом, погруженный в полумрак, казался таинственным. Антония обвела рассеянным взглядом выложенный черно-белыми плитами коридор, по обеим сторонам которого тянулись ряды закрытых дверей, и просторный холл, отделанный белым мрамором. На блестящих гладких стенах, точно зеркале, отражались струи дождя, хлещущие по оконным рамам.
Николас направился к лестнице, вдоль которой на стенах висели потемневшие старинные пейзажи в тяжелых рамах.
Как и было обещано, дом казался вымершим, прислуга не показывалась.
— Добро пожаловать в мою берлогу, — прошептал Николас, толкнув плечом дверь.
Он всего лишь пошутил, но по спине Антонии пробежала дрожь. В холодной спальне царил полумрак, лишь тусклое сияние свечей слабо боролось с темнотой.
— Черт побери, какой же я болван, — пробормотал Рейнло. — Ты замерзла. Мне следовало приказать Бобу сходить за зонтом.
— Нет, все хорошо, — хрипло произнесла Антония.
Николас куда больше ее пострадал от дождя.
Он подошел к широкой кровати с пологом на четырех столбиках и, отшвырнув в сторону ее мокрую накидку, бережно опустил Антонию на постель. Толстый матрас прогнулся под ее тяжестью, голова коснулась мягких подушек.
Сбросив промокший плащ, Рейнло сел на кровать. Лицо его казалось необычайно серьезным, почти торжественным.
— Какое прелестное на тебе платье, — выдохнул Николас, восхищенно разглядывая Антонию.
— Оно старое, — смущенно откликнулась она.
Нежно-розовое платье безнадежно вышло из моды. Антония ни разу не надевала его с тех пор, как бежала из дому с Джонни. Она не раз спрашивала себя, зачем хранит его. Это красивое дорогое платье напоминало ей, что суровая мисс Смит не полностью подчинила себе мятежную Антонию Хиллиард.
Собираясь на свидание с Рейнло, Антония безотчетно выбрала это платье. Оно не принадлежало ни юной любовнице Джонни Бентона, ни невзрачной компаньонке Касси. У бледно-розового платья не было своей истории, а этой ночью Антонии хотелось быть женщиной без прошлого.
На губах Рейнло мелькнула тень улыбки.
— Это платье из тех времен, когда ты еще не была Антонией Смит.
Антония удивленно подняла глаза. Должно быть, Николас знал или угадал печальную историю ее жизни.
— Да.
Голос Рейнло упал до хриплого шепота:
— Я хочу тебя видеть.
Казалось, воздух в комнате сгустился, стало трудно дышать. Антония вдруг ощутила в себе необычайную силу, способную сдвинуть горы.
— Так раздень меня, Николас, — чуть слышно произнесла она.
Его имя слетело с ее губ легко и естественно. Она нежно погладила Рейнло по щеке.
В ответ Николас робко коснулся губами ее губ. В его поцелуе не было ни голодной страсти, ни желания покорить. Так же нежно Рейнло поцеловал Антонию у ручья в Суррее, едва не разбив ей сердце. Так мужчина целует женщину, которую любит. Слезы обожгли ей глаза. Антония отчаянно пыталась защититься от Николаса, но оказалась целиком в его власти. Скорость, с которой Рейнло раздел ее, смутила бы Антонию, если бы руки его не дрожали от волнения. Она очнулась от раздумий, лишь когда осталась в одной прозрачной сорочке. Эта белая шелковая сорочка, расшитая прелестными розами, тоже принадлежала когда-то безрассудной леди Антонии Хиллиард. Волосы ее в беспорядке рассыпались по плечам.
— Подожди, — произнесла она чужим голосом.
Положив руку Николасу на грудь, она почувствовала его прерывистое дыхание.
— Боже милостивый, Антония, не мучай меня! — воскликнул Рейнло.
— Я тоже хочу тебя увидеть, — прошептала Антония и притянула к себе Николаса. — Ты одет так, будто собрался на званый вечер к герцогине.
Рейнло издал короткий смешок. Антонию всегда восхищала его способность смеяться над собой.
Рейнло стремительно сбросил сюртук и снял рубашку. Со взлохмаченными золотыми волосами он походил на неряшливого ангела. Впрочем, в распутнике маркизе было больше дьявола, чем от ангела.
Разглядывая его обнаженную грудь, Антония почувствовала, как пересохло во рту. Ее переполняло радостное предвкушение. Она не могла отвести глаз от широкой груди, поросшей золотистыми волосками. Антония облизнула губы. Этот беспомощный жест не укрылся от внимания Рейнло.
— Сними брюки, — сдавленным голосом произнесла она, едва владея собой.
Она ожидала, что Николас откажется повиноваться ее приказам, но тот мгновенно поднялся с кровати, поспешно разулся и сбросил брюки.
Сердце Антонии бешено заколотилось в груди. Нагота Николаса ошеломила ее. Он был слишком красив для смертного. Неужели этому богоподобному существу не чужды земные радости?
Взгляд ее скользнул вниз, на ту часть его тела, к которой она так мечтала прикоснуться. На мгновение у Антонии перехватило дыхание. От Николаса исходило ощущение могущества и силы. Его огромный жезл готов был пронзить ее насквозь. Неудивительно, что в летнем домике она чувствовала себя слабой и беспомощной. Антония подняла глаза, ожидая увидеть на его лице гордую усмешку превосходства, торжество победителя.
Рейнло смотрел на нее неподвижным взглядом. Грудь его вздымалась; казалось, он с усилием втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. Кулаки его сжимались и разжимались, словно он боролся с желанием схватить ее в объятия.
Антония с удивлением поняла, что Николас не празднует победу. Напротив, он сам оказался в плену мучительного желания. Как и Антония, он страдал от собственного бессилия перед этим непостижимым чувством.
Откровенная страсть Рейнло пробудила в ней острый, нестерпимый голод, желание ощутить касание его рук, тяжесть его тела. Однажды она уже познала, что значит принадлежать ему. Теперь ей хотелось испытать это вновь.
Антония замерла, чувствуя, как внутри разливается горячая влага. Ее тело словно сковало судорогой. Дыхание с трудом вырывалось из приоткрытого рта. Она сжала дрожащими пальцами ткань сорочки и неловко сняла ее, оставшись нагой.
Глаза Николаса полыхнули голодным огнем, черты лица заострились. Это неприкрытое вожделение заставило бы Антонию испуганно отшатнуться, если бы то же чувство не раздирало ее саму. Вот почему, несмотря на все опасности, она не нашла в себе сил отказаться от свидания с Рейнло. Ею владела страсть. Безумное, неистовое желание. Безжалостное влечение, которому она не могла сопротивляться.
Внезапно ее захлестнуло пьянящее ощущение собственного могущества. Антония тряхнула головой, отбросив назад волосы, и глубоко вдохнула, бесстыдно выставив вперед грудь.
