— Прикажи перенести туда вещи Женевьевы, а мои — к ней в спальню.
К ночи похолодало. Он мимоходом подумал, что Женевьева наверняка замерзла. Уже садясь в седло, Тристан вдруг вспомнил, какой ужас охватил его несколько дней назад, когда он застал ее спящей у камина и решил, что она мертва. Выезжая за ворота; Тристан устремил взгляд на восходящую луну.
— Только бы с ней ничего не случилось! — прошептал он, пуская коня галопом. Сейчас время решало все.
К концу второго дня пути Женевьева окончательно изнемогла. Одну холодную ночь под открытым небом она вытерпела с трудом, только теперь поняв, как страшна темнота. Ей всегда нравилось гулять в лесу, но то, что происходило сейчас, ничем не напоминало приятную прогулку. Вчера ночью она прилегла под деревом и ненадолго задремала, но от холода проснулась еще до рассвета. Каждая ветка казалась Женевьеве змеей, ее пугали непривычные звуки — шорох падающих листьев, свист ветра. Совсем некстати она вспомнила о волках, которых часто видели в этом лесу, и медведях, иногда появляющихся в долинах.
К утру ее начала мучить жажда, но, к счастью, Женевьева знала, где найти ручей, чтобы напиться и умыться. Все утро она шла по лесу и к полудню проголодалась. Теперь места уже не казались ей знакомыми. От пригоршни ягод аппетит только усилился. В конце концов она призналась себе, что не готова к такому путешествию.
Прежде она была равнодушна к еде, но теперь только о ней и думала. Женевьева убеждала себя, что если переживет еще один день, то вскоре окажется в монастыре сестер Доброй Надежды. Там она пробудет до тех пор, пока не убедится, что ей ничто не угрожает, а затем покинет эту страну и отправится на родину матери, в Бретань.
Стараясь избавиться от страхов, Женевьева шла вперед. Сумерки наступили очень рано. Ветви отбрасывали призрачные тени, которые словно тянулись к ней, листья касались ее щек, как паутина. Под ногами потрескивали сучья. Несмотря на все усилия, Женевьеве не удалось избавиться от страха. Через некоторое время она свернула с тропы и утолила жажду, подойдя к ручью.
Пожалуй, здесь можно было провести предстоящую ночь — только не рядом с водой, где водятся змеи, и не слишком далеко от нее, чтобы, проснувшись, напиться и умыться. Женевьева прислонилась к стволу дерева и опять задумалась о еде. Об испеченном Грисвальдом ароматном свежем хлебе… жарком и пирогах с почками… Но тут же одернула себя. Она здорова и тепло одета. Еще одна ночь на свежем воздухе ей не повредит — лишь бы только убежать…
Что может быть хуже смерти? Она усмехнулась, вздохнула и попыталась отвлечься от мрачных мыслей. Ее томила тоска по дому, странная и нелепая, поскольку дом теперь принадлежал ненавистному человеку. Где-то поблизости хрустнула ветка. Насторожившись, Женевьева огляделась. Она чуть не вскрикнула, но все же сдержалась.
Возможно, это волк или другой хищник. Или человек — отшельник, охотник или бродяга. В лесу опасно доверять незнакомцам. Женевьеву охватил ужас. Если какой-нибудь грязный мерзавец прикоснется к ней так, как это делал Тристан, ей больше незачем жить. Затаив дыхание, она снова прислушалась. Треснула еще одна ветка.
Сердце Женевьевы ушло в пятки. Заметив толстую палку, она схватила ее, а свободной рукой вынула из кармана юбки кинжал. «Если это волк, — рассуждала девушка, — то очень крупный. Но волки обычно охотятся стаями, выбирая добычу поменьше. Так говорил отец. А вдруг крупный волк счел меня подходящей добычей?»
Внезапно заухала сова и пронеслась над самой ее головой. Взвизгнув, она дико замахала руками и нечаянно ударила себя палкой. И вдруг…
Она могла бы поклясться, что слышит тихий смех. Женевьева напряженно вгляделась в темноту, но не заметила ничего подозрительного. Смех утих, в лесу слышался только шепот листьев и отдаленное журчание ручья, бегущего по каменистому дну.
Снова прислонившись спиной к дереву, она села и обхватила руками колени. Заснуть Женевьева не решалась, поэтому только дремала, поминутно вздрагивая. Наконец наступило утро, в лесу стало светло.
Она с облегчением вздохнула. Вместе с рассветом к ней вернулась смелость. Потянувшись, Женевьева потерла затекшую спину и огляделась. Вокруг не было ни души. Женевьева улыбнулась солнцу, проглядывающему сквозь ветви. Оно уже согрело ее и сделало серебристой воду в ручье. Взяв палку и нож, она сбросила плащ и спустилась к ручью.
Вода приятно холодила кожу. Какое-то странное ощущение заставило Женевьеву оглядеться, однако она никого не заметила. Сняв платье, бросила его поверх плаща. Скромность не позволяла ей снимать нижнюю блузку, но Женевьева рассудила, что в мокром белье вскоре замерзнет, поэтому сняла ее, бросилась в воду и вскрикнула от холода. Но вскоре вода взбодрила Женевьеву. Волдыри на ногах перестали ныть. Закрутив волосы узлом на макушке, она с удовольствием помылась.
Теперь она чувствовала себя так, словно родилась заново. Скоро, скоро она будет у цели!..
И вдруг Женевьева замерла: на берегу, небрежно привалившись к дереву, стоял Тристан и вертел в руках ветку. Рядом мирно пощипывал траву пегий жеребец.
— Доброе утро, — улыбнулся Тристан. — Хорошо ли вам спалось, миледи? Признаться, здесь весьма подходящее место для купания.
От неожиданности она совсем растерялась. Сердце судорожно билось в груди, отчаяние захлестнуло ее. Не может быть! И все-таки это был он.
Отбросив ветку, Тристан слегка поклонился, присел, и она увидела, что он разводит костер. С собой у него оказался даже котелок. Он-то подготовился к путешествию — в отличие от Женевьевы, которая стояла обнаженная и была не в силах сдвинуться с места.
Тристан снова взглянул на нее, и она подумала, что его равнодушие — самое настоящее притворство. Выражение его лица говорили о том, что он жаждет ее.
Очевидно, Бог не хочет помогать ей. В присутствии Тристана она неизменно теряла рассудок. Сейчас Женевьеве не пришло в голову добраться до другого берега ручья или просто броситься бежать. И вдруг ее осенила мысль, что Тристан не умеет плавать! По пути из Лондона он переплыл ручей на плоту. Значит, догадка верна. И тут она бросилась в воду.
В течение нескольких минут Женевьева ликовала от пьянящего чувства свободы. Он не погнался за ней! А между тем противоположный берег приближался. Еще несколько взмахов руками, и она будет спасена. Еще десять футов — и все…
Вдруг девушка захлебнулась, закашлялась и подумала, что тонет. Тристан схватил ее за плечи, вцепился пальцами в волосы, вытащил из воды и поволок к берегу, гребя одной рукой. Женевьева с досадой поняла, что вновь ошиблась: этот человек умел плавать.
