Я узнала эти голоса. Более того, из моего укрытия я увидела влюбленную пару.
Была ли я огорчена? Расстроена? Угнетена? Нет, пожалуй, не это. Я просто вся превратилась в слух и зрение.
– О, нет, нет, я этого не перенесу! – флейтой пропел женский голос.
– Будь мужественна, дорогая, – мягко проговорил мужской.
– Если бы ты жил моей жизнью, ты не говорил бы так!
– Увы, милая, я могу жить лишь своей жизнью.
– Ах, эта твоя вечная ирония. Но, впрочем, за это я и люблю тебя. Однако если бы ты понял, как мне тяжело!
– Разве я не стараюсь всячески облегчить твою участь?
– Ты должен найти какой-нибудь выход.
– Выход? Но какой?
– Ты мужчина! Ты мог бы вызвать его на поединок.
– Любимая, я конечно, мог бы это сделать, но я не мог бы убить его! Убийство противно моей натуре и моим убеждениям.
– Нет, ты не любишь меня. Иначе ты не мог бы спокойно терпеть то, что другой владеет моим телом!
– Но ты, дорогая, не хочешь помочь мне. Отчего ты не уговоришь его переехать навсегда в город?
– О, ведь ты знаешь, как он упрям и подозрителен. Он обеими руками держится за этот кусок земли; он внушил себе, что именно здесь он находит спасение от суетности и фальши жизни. Боже мой, как он бывает глуп порою!.. Полуобнаженные Санчо Пико и Коринна лежали на дерновой скамье, застланной плащом Санчо. Сквозь золоченые металлические прутья беседки, увитые плющом, я отчетливо различала любовный беспорядок в их одежде, лилейную трепетную грудь Коринны; их поцелуи и объятия. Иногда Санчо как бы нависал над возлюбленной, его гибкая мускулистая спина скрывала от меня нежную плоть Коринны.
– Он выстроил для меня эту золотую клетку, – продолжала свои жалобы она. – Он воображает, будто я люблю его! О, глупец! Я всегда ненавижу его самоуверенность и самовлюбленность. И кроме того, он упрям и подозрителен…
Не надо было быть особенно догадливой, чтобы понять, что речь идет о лорде Карлтоне. А Коринна, между тем, распаленно продолжала:
– Когда я увидела Лондон, я поняла, что существует иная жизнь, полная веселья и блеска. Если бы мы с тобой могли жить этой жизнью, жизнью Европы! Почему бы нам не уехать в Италию? Ты говорил, что там прекрасно…
– Но ведь я беден, дорогая. Ты привыкла к роскошной жизни. Я не могу тебе этого дать.
– Отец и мать помогут мне!
– Не будь наивной, Коринна. Наше бегство вызовет скандал, твои родители просто-напросто отступятся от тебя.
– У меня больше нет сил терпеть!
– Подумай о детях!
– О детях? О! Я только о них и думаю. Но он и здесь нашел способ оскорбить меня. Когда он привез маленького Брюса, я сразу поняла, что это сын его любовницы. Карлтон знал, что я никогда не стану вымещать свою досаду на ребенке! Подлец!
– Тебя так огорчало то, что у него есть сын от любовницы?
– Боже! Какое мне дело до его любовниц! Меня раздражала его самолюбивая уверенность в том, что он лучше, умнее меня.
– Но, милая, маленький Брюс – его единственный сын. И это сын твоей сестры.
– И твоей любовницы!
– Коринна, я не отличаюсь самоуверенностью лорда Карлтона, но я хочу быть свободен в своих действиях. Я всегда предупреждал тебя об этом. Эмбер красива и умна…
– Иногда я думаю, любил ли ты меня хоть когда-нибудь! – с горечью воскликнула Коринна.
– Нет, я никогда не любил тебя, как лорд Карлтон; никогда не хотел, чтобы ты была моей собственностью, моей рабыней.
– Когда я думаю о наших детях, о! Если бы ты знал, как я страдаю ежедневно, ежечасно! Ведь он считает их своими детьми. Представь, каково мне видеть, как он ласкает их, берет на руки! Любимый, я больше не выдержу! – она зарыдала.
– Не плачь, Коринна, умоляю тебя, – он нежно склонился над ней. – Ты же знаешь, терпеть осталось недолго. Тебе известен мой план. Эмбер поможет нам.
– Ты полагаешь? Ты хочешь обмануть ее?
– Коринна, ты знаешь, это не в моем стиле. Я не собираюсь обманывать ее, но я не хочу расставаться с ней. Мне кажется, она любит меня.
– А я? А наши дети?
– В человеческом сердце таится много любви; оно, – словно глубокий колодец, дна не увидишь.
– Красиво!
– Это сказал мне в Риме один московит по имени Пьетро.
– Как я хочу уехать!
– Потерпи, Коринна, еще немного потерпи.
– Но ты уверен в своем предположении?
– Да, у меня есть чувство, что я прав.
– Это ужасно, то, что ты задумал.
– Есть ли у нас иной выход?
– Нет.
– Тогда положись на меня.
– Но, Санчо, ты никогда не оставишь меня? Ты ведь знаешь, как я беспомощна в этой жизни.
– О чем ты говоришь, Коринна? Я сделаю все для тебя и для детей; для того, чтобы мы все были свободны…
Этот содержательный разговор явно утомил влюбленных. Объятия их сомкнулись. Но после короткой близости Санчо поднялся. Он и Коринна привели в порядок свою одежду и разошлись в разные стороны.
Я еще немного выждала, затем опрометью кинулась к подножью статуи Венеры с яблоком. Теперь моя нагота казалась мне смешной. Я поспешно, путаясь в рукавах, оделась, прибрала волосы.
Бегом я вернулась в дом и поднялась к себе. Разумеется, о том, чтобы заснуть, не было и речи.
Да, я, пожалуй, слишком много узнала в эту ночь.
Итак, Санчо и Коринна – давние любовники. Я посмеялась своей наивности. Если бы я не была убеждена так в чистоте и скромности Коринны, в ее строгой супружеской верности, я более внимательно приглядывалась бы к ней и, наверное, обо всем в итоге догадалась бы. Но какова Коринна! Какую комедию разыгрывала она со мной, как ловко обманывала Брюса. И каков Брюс. Да, он достаточно наказан за свою самоуверенность, за свое пренебрежительное отношение к женщинам. Впрочем, я скорее жалела сестру. Ведь ей действительно приходилось нелегко. И при этом она все же, несмотря ни на что, оставалась доброй, была внимательна к моему сыну…
Но что они задумали? Как они собираются избавиться от Карлтона? Это не могло быть убийство. Я знала, что Санчо не станет убивать. Но почему же тогда Коринна назвала замысел дона Санчо «ужасным»? И какая роль во всем этом отводится мне?
А впрочем, дон Санчо правдив, он все расскажет. Нет, я первая расскажу ему все.
С этой мыслью мне все же удалось забыться сном.
Наутро я держалась, как обычно. Я спокойно простилась с лордом Карлтоном, ласково поцеловала Коринну.
Мы разместились в двух каретах, в одной – дон Санчо и багаж, в другой – я и Сесилья.
Мы доехали по хорошей дороге до пристани и погрузились на корабль.
Я искоса поглядывала на Санчо. Сначала я было решила поговорить с ним на корабле, но потом подумала, что лучше поговорить спокойно в моей спальне в доме отца.
