В спальне доньи Инес над жесткой деревянной кроватью висело распятие. И мебель здесь была жесткая, угловатая. Я опустилась на высокий стул с резной спинкой. Внезапно я заметила, что донья Инес не садится.
– Что с вами, донья Инес? Почему вы не садитесь? На щеках ее заалели красные пятна. Она скрестила пальцы опущенных рук. Я заметила, что тыльная сторона ее ладоней уже сморщилась и старчески пожелтела.
– Я не смею сидеть в присутствии ее светлости герцогини без ее дозволения, – чопорно и нервно произнесла она.
Что за тактику она решила избрать в разговоре со мной?
– Оставим эти церемонии, – кротко начала я. – Разумеется, вы можете сидеть в моем присутствии. Ведь я для вас не герцогиня, а всего лишь дочь вашего супруга, ваша падчерица.
Она опустилась на стул напротив меня и тяжело вздохнула.
Некоторое время она нервно ломала пальцы.
Я удивлялась, видя, сколько детского сохранилось в поведении этой пожилой дамы. Сейчас она удивительно походила на робкую и замкнутую девочку-подростка, поглощенную какими-то своими, пугающими ее саму мыслями, и не знающую, как ей держаться со взрослыми женщинами; смущенно и нелогично бросающуюся в крайности: от робости к заносчивому упрямству.
– Не знаю, как начать разговор, – наконец призналась донья Инес.
Пока она молчала, я успела обдумать свое поведение. Я решила, что с доньей Инес лучше всего будет все отрицать. Я подумала было, не начать ли этот малоприятный разговор мне самой, выведя таким образом мою мачеху из затруднительного положения; но все же решила, что это может быть воспринято как желание быть чересчур любезной.
– Я догадываюсь, донья Инес, что вы пригласили меня сюда не просто так. Но я не знаю, о чем вы хотели бы побеседовать со мной.
Донья Инес снова тяжело вздохнула. Видно было, что ей и вправду трудно заговорить со мной. Нет, конечно, она хотела говорить о Брюсе и Санчо.
Я терпеливо ждала.
Наконец донья Инес, кажется, решилась.
– Я… Я слышала сплетни… Конечно, я знаю, что это неправда… Речь шла… Эти несносные слуги… Речь шла о поединке, будто бы состоявшемся между лордом Карлтоном и доном Санчо Пико…
– Что вы имеете в виду, донья Инес? – я придала своему голосу оттенок суровости.
– Я… Я умоляю вас, пощадите мою дочь! Она так влюблена в своего супруга! Она не вынесет его измены!
Бедная донья Инес! Если бы она знала истину! Но об этом и думать было нечего.
– Лорд Карлтон не изменяет своей супруге, – спокойно сказала я. – А я люблю Коринну как сестру. Клянусь вам, донья Инес, у вас нет оснований тревожиться из-за отношений Коринны и лорда Карлтона.
– Я так и подозревала, что все это лишь сплетни. Простите меня, ваша светлость! Я просто ослеплена своей любовью к единственной дочери.
«Не хватает еще, чтобы и она, как Сесилья, кинулась целовать мне подол платья», – невольно пришло мне в голову.
– Не будем возвращаться к этому, донья Инес.
– Я накажу слуг..
– Право, не стоит. Это только привлечет к нелепой сплетне излишнее внимание.
– Да, пожалуй, – неуверенным голосом произнесла донья Инес.
Я покинула ее апартаменты и ушла к детям. Почти час я провела, играя и беседуя с ними. Оба уже недурно говорили по-испански. Сьюзен, одетая как взрослая дама, училась обращаться с веером. Когда пришло время детского ужина, я попрощалась с детьми и ушла к себе.
Глава пятьдесят четвертая
Ужин взрослых прошел спокойно. Мы с доньей Инес выпили кофе и покурили в гостиной. Мы болтали о пустяках, всячески стараясь показать друг другу, что напряженная послеобеденная беседа забыта.
Но меня ночью ожидал разговор более напряженный, разговор с доном Санчо Пико.
Пожелав друг другу спокойной ночи, мы с доньей Инес разошлись по своим комнатам.
Мой разговор с доном Санчо начался не совсем удачно.
Когда я вошла в спальню, он уже ждал меня.
– Как вы вошли? – спросила я. – Дверь заперта на ключ.
– Зато не заперты окна.
– Вас могли увидеть в саду. В комнате могла оказаться моя горничная.
– Едва ли. Ведь у нее нет ключа, ключ есть только у вас.
– О нас ходят довольно неприятные сплетни… Я пересказала ему свой разговор с доньей Инес.
– Но вы уверили ее в том, что это всего лишь сплетни? – Он остановил на мне выжидательный взгляд, снял очки и положил их на туалетный столик.
– Ее, собственно, не интересую я, и вы не интересуете. Она озабочена семейным счастьем своей дочери Коринны, – я напрягала все силы, чтобы подавить свою иронию. – Она опасается, что бедняжка Коринна, без памяти влюбленная в своего супруга, не переживет его измены.
Санчо снова перешел со мной на «ты».
– Надеюсь, ты ее успокоила?
– Да.
Он уже достаточно хорошо знал меня и чутко улавливал мое настроение, оставшись наедине со мной.
Он молча смотрел, как я быстро переодеваюсь. В энергичности моих движений не было ничего от нежной томности приготовлений к любовной ночи.
Я быстро заплела волосы в косу и заколола узлом на затылке, накинула шаль на обнаженные плечи, выступающие из выреза сорочки.
Санчо смотрел на меня выжидающе. Он не раздевался, лишь расстегнул ворот камзола.
Я уже сидела на застланной постели, уютно поджав под себя босые ноги.
– Ты, кажется, хочешь поговорить со мной, – начал Санчо.
Но я решила, что лучше будет если он расслабится. С напряженным и проницательным Санчо Пико мне беседовать не хотелось.
– Да, – ответила я, – помнишь, ты просил уведомлять тебя о поездках отца? Я узнала, что отец уехал незадолго до моего приезда. Наверное, он скоро вернется.
– Что ж, дождемся его следующей поездки.
– Ты не мог бы мне все же объяснить, какая опасность угрожает моему отцу?
– Пока нет. Но ты непременно узнаешь.
– Это имеет какое-то отношение к опасности, угрожающей Брюсу Карлтону?
– А какая опасность угрожает ему?
– Я полагала тебя более правдивым человеком.
– Гм! Я вижу, ты знаешь…
– Да.
– Случайно?
– Да.
– Как это произошло?
Я рассказала о ночи в парке.
– Это правда, – признался Санчо…
Он рассказал мне, что встретил и полюбил Коринну еще когда она была юной девушкой. Их любовь была взаимной. Несмотря на строгое воспитание, Коринна отличалась пылким темпераментом, в конце концов она отдалась своему любимому. Их связь не осталась без последствий. Вскоре выяснилось, что Коринна ждет ребенка. О браке не могло быть и речи. Ведь Коринна была урожденной графиней по отцу и знатного рода по матери. А Санчо был всего лишь незнатным дворянином. Донья Инес никогда бы не согласилась на их брак. Более того, один только разговор об этом мог бы ее убить. Молодые люди не знали, что предпринять, на что решиться. Бежать в Европу Коринна боялась. Ее не страшила потеря графского титула, но ужасала мысль о том, что она разобьет сердце любящей матери, которая так заботливо растила и воспитывала ее. Наконец любовники приняли решение бежать.
