– Земляк? Миланец?
– Меня зовут Баттиста. – Трактирщик снял фартук и, распахнув рубаху, гордо продемонстрировал живот и, вытатуированный на груди пурпурный лист. – Тридцать лет службы.
– Ты служил в «Дробленой чечевице», особой гвардии?
Трактирщик выпятил грудь.
– Да, монсеньор. В Виджевано, Новаре и Гальяте, с честью и доблестью, чтобы не посрамить герцога, да упокой, Господи, его душу.
– Это великая честь для меня пожать руку солдату-ветерану из Милана.
Эрос пожал ему руку и усмехнулся, заметив, что Баттиста окидывает взглядом соседей, чтобы удостовериться, что они все видят.
– «Принц Стефано умен и смел в любом деле», – продекламировал Баттиста. – «Чистейший и благороднейший господин, способный красиво говорить и вести себя по-королевски, достойный будущий герцог Милана». Эти слова были произнесены миланским летописцем по случаю тринадцатилетия его высочества, а сейчас мы празднуем возвращение его высочества.
– Празднуете его возвращение? – удивился Эрос, нахмурившись.
– Шестнадцать лет ждали мы, что его высочество вернется и поднимет Вайпера на борьбу с нашими поработителями, – продолжил грустно Баттиста. – С тех пор как распространился слух, что принц Стефано вернулся и собирает армию для освобождения Милана, сюда прибывают люди, чтобы в нее записаться. Ибо кто, как не Сфорца, сможет повести миланцев против французов и испанцев? Принц – воин, способный вынести годы войны, который знает, что нужно народу и как защитить себя от аристократов, который провел годы в изгнании и не понаслышке знает о жестокостях, предубеждении и несправедливостях, что терпит простой люд. Его высочество – наша единственная и последняя надежда на спасение, герой, который так необходим Милану.
Эрос, потеряв дар речи, смотрел на человека. Джованни видел, что ему неловко. Он и сам испытал некоторую ностальгию по родной Сицилии после стольких лет отсутствия.
– Как писал наш великий Цицерон, – объявил Батиста. – «Люди могут быть невежественными, но они с готовностью следуют за тем, кого считают достойным доверия». От лица миланцев я приветствую его высочество! – Он низко поклонился и вернулся на свое место за стойкой.
Эрос сел.
Джованни перетасовал колоду и протянул Эросу.
– Давай, Барбазан, раскошеливайся! Француз с загребущими руками. Он думает, что фортуна – это женщина, с которой он не может расстаться.
– Фортуна – это женщина, – ответил Барбазан, – и, как любая женщина, друзья мои, должна быть бита, потому что благоволит к молодым людям, которые, подчиняя ее себе, не думают об осторожности.
– Со своей сестрой я тебя не познакомлю, – буркнул Греко, изучая карты в своей руке.
– Фортуна – куртизанка, – вставил Эрос и вытащил из колоды карту. – Сегодня она тебе улыбается, а завтра отвернется от тебя.
Он долго смотрел на карты.
Это были обычные карты Таро Висконти, имевшие повсеместное распространение, поэтому заторможенность Эроса Джованни списал на его настроение и вздрогнул от неожиданности вместе со всеми, когда Эрос вдруг вскочил и, с проклятиями швырнув карты на стол, выбежал из таверны.
– Что это было? – спросил Греко. – Он так пялился на карту, как будто читал по ней свое будущее. Уж не одного ли из своих предков он там увидел?
– Не лезьте не в свое дело! – шикнул Джованни, когда друзья за столом засмеялись.
Собрав карты Эроса, он сбросил последнюю на пол и закрыл каблуком. И только когда все увлеклись новой партией, он сдвинул сапог в сторону. Под ним картинкой вверх лежала карта «Любовники».
Аланис сидела перед зеркалом, вынимая из прически заколки. Лицо ее было мокро от слез. «Эрос, я люблю тебя. А ты любишь меня?»
– Идиотка! – фыркнула она.
По крайней мере теперь она знает, что он ее не любит.
Кто-то постучал в дверь. Повернув голову, она заметила, как под дверь подсунули записку. Может, он все же любит ее. Она бросилась к двери и дрожащими пальцами развернула послание. «Встреться со мной у пруда с лилиями». Схватив пелерину, она выскочила наружу и, сбежав по каменным ступеням, помчалась к уединенному водоему. Спиной к ней стояла темная фигура, наблюдая за утками. Аланис замерла, хватая ртом воздух.
– Эрос.
Он повернулся, и от ее радости не осталось и следа.
– Леди Аланис, – смущенно улыбнулся Нико. – Простите, что вытащил вас сюда среди ночи, но я должен был вас увидеть. Эрос сейчас в деревенской таверне пьет и играет в карты. Вернется не скоро. Это наша последняя возможность поговорить наедине. Выслушайте меня, прошу вас.
– Говори. Но почему ты считаешь, что это наша последняя возможность поговорить наедине?
– Эрос отправляет меня в Венецию, и я собираюсь остаться там, если вы поедете со мной.
– В Венецию? – удивилась Аланис.
– Лучшего города на земле я не знаю. Я там родился.
– Ты? Венецианец? Лев в Лиге святого Марка?
– Республиканец, – ответил он с гордостью. – Моя семья была бедной, и в возрасте двенадцати лет я ушел в море, чтобы заработать денег. Служил на купеческом судне, когда на нас напали алжирские корсары.
– Как ты бежал?
– Я не бежал. Меня доставили в Алжир и заставили строить стену. Там и нашел меня Эрос. Я был рабом. А он уже водил дружбу с раисами. Узнав, что я итальянец, он поговорил с агой, капитаном Баньо, и вытащил меня оттуда. С тех пор я с ним.
– Ты знал, кто он?
– Мы знали, что он из Милана. Эрос бесстрашен и властолюбив, как и все миланцы.
– А что тебе известно о Сфорца? – полюбопытствовала Аланис.
– Они были могущественными, пока не пришли французы, а за ними – испанцы. Хвастались, что папа был их капелланом, император – их кондотьером, Венеция – камергером, а французский король – придворным. Их все боялись. Даже Козимо де Медичи платил им дань, лишь бы не трогали Флоренцию.
– Что случилось? Как Франция завоевала Милан?
– Аристократы перессорились между собой и стали поддерживать всяких авантюристов, внешних и внутренних, которые отвечали их личным амбициям. Внутренние разногласия, вражда, ревность, порок, симония… Милан принадлежал Марсу, миледи. Весь мир их ненавидел.
– Подождите еще немного, – взмолился Нико. – Поехали со мной в Венецию. Я буду о вас заботиться. У меня есть небольшие сбережения. Я открою торговую линию. И жизнь положу на то, чтобы сделать вас счастливой. Если только… – Он встал на одно колено. – Вы окажете мне честь стать моей женой.
– Твоей женой? – изумилась Аланис.
– Леди Аланис, я люблю вас. Вы самая благородная, самая милая и самая красивая женщина на свете. Вы гораздо выше меня по положению, но я могу сделать вас счастливой. Вы заслуживаете лучшего, чем тот, чье сердце на замке, хотя он и принц.
