– Осмелюсь доложить, ваша светлость, но вчера сразу после вашего ухода прибыли его светлость князь Вайер-Мюрау и… ваша супруга, – на лице дворецкого застыло недоумение.
Фридрих в не меньшем изумлении уставился на слугу. Как могло оказаться, что суровый дядюшка притащил сюда его супругу, о которой не очень лестно отзывался?
– Ты не ошибся? Вместе с князем приехала моя жена?
– Они уже встали и ожидают вашу светлость в нижней гостиной.
Ауленберг, слегка пошатываясь после бессонной ночи, направился к лестнице, решив, что следует все же хоть немного привести себя в надлежащий вид. Но в последний момент передумал и ринулся прямиком в гостиную.
Князь стоял у окна со своей любимой трубкой в руках, а на маленьком диванчике сидела Элиза, старательно делая вид, что увлечена чтением.
– И что все это значит? – сердито пробурчал барон вместо приветствия.
– Нечего сказать, хорош! Полюбуйся, милая Элиза, твой супруг в своем обычном состоянии, – миролюбиво хмыкнул дядюшка.
– Почему ты оставила Вюрсбаден? – раздраженно спросил Фридрих. Он изо всех сил старался держаться прямо. Бессонная ночь и выпивка сделали свое дело, и пространство, качаясь, медленно плыло вокруг него. Единственно неподвижным в этой качке оставалось лицо Элизы. Ее незабудковые глаза казались невероятно огромными из-за того, что девушка старательно убрала волосы в тугой узел на затылке. Новая прическа необычайно шла ей, подчеркивая точеные черты лица. Фридриху показалось, что девушка возникла из его лихорадочных снов…
– Я… мне необходимо сделать кое-какие покупки.
– Покупки, говоришь?
Смахнув со своих глаз пелену восхищения, Ауленберг зло уставился на жену. Столь жалкое оправдание было неубедительным. Похоже, она много возомнила о себе, решила, что он успел соскучиться без нее и позволит остаться в Вене. Конечно же, она намерена выезжать вместе с ним в свет, где сразу же начнет флиртовать с его приятелями, изменять ему за его спиной, постепенно превращая барона фон Ауленберга в жалкого подкаблучника. Похоже, этой лицедейке уже удалось обвести вокруг пальца даже сурового дядюшку. Не бывать этому! Он сумеет поставить ее на место, и ее невинные глазки не смогут его остановить.
– Йозеф! – сердито заорал Фридрих.
– Да, ваша светлость, – дворецкий мгновенно явился, словно ожидал вызова за дверью.
– Вели немедленно подать карету, – приказал Фридрих и мрачно взглянул на Элизу. – Видимо, ты плохо слышишь, если не поняла моего приказа. Поэтому повторю: отныне твоим домом будет Вюрсбаден. Немедленно возвращайся в поместье.
Девушка проглотила комок, появившийся в горле, и отрицательно качнула головой.
– Значит, подчиняться по-хорошему ты не хочешь? – прошипел Ауленберг. Злость помогла ему справиться с похмельем, он теперь уже не боролся с качающимся пространством и мог сосредоточить свои силы на сражении с женой.
– Я никуда не поеду, – твердым голосом заявила Элиза и даже пристукнула каблучком о ковер.
Они сверлили друг друга глазами, и каждый из них был решительно настроен стоять на своем. Дядюшка, со стороны, молча наблюдал за ними, решив пока что не вмешиваться.
– Я вернусь в Вюрсбаден только вместе с тобой, – с вызовом бросила Элиза.
– Ах, вот как! Проклятье! Да я лично запихну тебя в карету!
– В таком случае – отнеси меня сам, – девушка изящно раскинула руки. – Что же ты медлишь? Я полностью в твоей власти.
– И отнесу! – рявкнул Фридрих и решительно подхватил ее на руки.
Элиза мгновенно прижалась к нему всем телом. Пошатываясь и тяжело дыша, он сделал несколько шагов и неожиданно замер, захлебнувшись ароматом жасмина… Ее запах, который снился ему по ночам… Девушка была удивительно легкой, но ему казалось, что он не в силах удерживать ее нежное тело в своих руках. Фридриху стало нестерпимо жарко, и даже на лбу выступили капли пота. А Элиза, заметив его состояние, нежно склонила голову ему на плечо и тихо прошептала:
– Не торопи меня с отъездом…
– Это еще почему? – угрюмо буркнул он и, сделав над собой усилие, зашагал в сторону холла.
– Нам нужно поговорить, – дразня своим дыханием его щеку, прошептала она. – Но если хочешь, ты можешь отправиться вместе со мной, и мы все обсудим в карете… – С этими словами Элиза еще плотнее прильнула к нему, и Фридрих ощутил волнующую дрожь ее груди.
Голова вновь закружилась, но теперь уже от совершенно иного опьянения. Искусительная вкрадчивость ее голоса заставляла его забыть обо всем на свете. А соблазнительная податливость девичьего тела звала немедленно окунуться в водоворот страсти. Ее сияющие глаза излучали негу, а сладкие губы требовали поцелуя…
– Я вижу, ты оказалась способной ученицей своей матушки, – Фридрих резко поставил Элизу на пол. – Но у тебя ничего не выйдет. Ладно… можешь пока остаться. А я на это время переселюсь в отель. – И, объявив о своем решении, Ауленберг шатающейся походкой поспешно покинул дом.
Элиза испуганно смотрела ему вслед, не зная, что теперь предпринять. Ей было одновременно и смешно, и горько, и радостно. Смешно и горько – потому что муж самым постыдным образом сбежал от нее. А радостно – по той простой причине, что Фридрих сбежал, опасаясь пробуждения своей любви. Похоже, матушка была права: женские чары – великое искусство, против которого не в силах устоять даже самые строптивые мужчины.
Дядюшка неторопливо вышел в холл.
– Где он?
– Он позволил мне остаться, – со странной улыбкой ответила Элиза. – А сам решил поселиться в отеле.
– И ты этому радуешься? – задумчиво проговорил князь. – Хотя, возможно, ты права – он показал, что боится оставаться с тобой наедине. Похоже, он все еще неравнодушен к тебе.
На следующее утро в доме появились гости – граф фон Геренштадт со своей супругой. Еще до того, как дядюшка представил ей брата Фридриха, Элиза сразу узнала в нем мужчину, пытавшегося ей помочь в тот злополучный вечер, когда судьба свела ее с Ауленбергом. Хотя почему же злополучный?..
По лицу новых родственников девушка не могла понять, какие чувства вызвало у них известие о женитьбе Фридриха. Графиня оказалась очень милой женщиной с тонкими чертами лица и глазами олененка. Она весьма приветливо поздоровалась с Элизой и выразила уверенность, что они станут хорошими подругами. Но ее муж пристально рассматривал молодую супругу своего брата, словно пытаясь вспомнить, где он мог раньше видеть ее.
После чаепития князь предложил Вильгельму сигары и отошел с ним в сторону, чтобы в общих чертах познакомить старшего племянника с проблемами, возникшими в семье Ауленберга.
Графиня фон Геренштадт осталась наедине с Элизой. Немного смутившись, Элиза решила откровенно рассказать своей новой родственнице о себе. Когда ее исповедь подошла к концу, девушка подняла на Анну испуганные глаза. Она ожидала увидеть, на лице графини презрение и негодование, но встретила добрый взгляд карих глаз, в которых читалось искреннее сочувствие.
