— И поэтому вы сейчас уезжаете?
— Нет, мне надо закончить одно небольшое дело.
— У вас, как мне кажется, немало таких незаконченных дел.
Нехорошо, если это прозвучало как вопрос. Ее совершенно не касаются его отъезды и приезды. А лучше всего ему бы исчезнуть отныне и навсегда из ее жизни. Тогда ее бы не разрывали такие противоречивые чувства.
Брэмур посмотрел на нее долгим взглядом, потом взял обоих пони за поводья и повел их в конюшню.
Джэнет пошла с детьми к дому. Она ведь обещала достать морковок для пони, но сначала нужно было ублажить их юные аппетиты яблочными слойками.
Сердце билось в груди глухо и неровно. На языке вертелись несказанные горькие, ядовитые слова. Куда это он направляется в полночь, хотела бы она знать!
Аннабелла подбежала и взяла ее за руку.
— Мама, тебе понравились пони?
Джэнет, разумеется, не стала портить один из самых чудесных моментов в ее жизни и только спросила:
— А как ты думаешь назвать свою лошадку?
— Конечно, Белоснежка!
— Да, Белоснежка — это замечательно.
— А пони Рэйчел можно назвать Принцем Дезире!
— Ну, я думаю, надо сначала посоветоваться с Рэйчел и Грэйс.
— А Грэйс сказала, что ей не нужен пони.
— Я думаю, твоя сестренка просто очень добра и отказывается ради вас с Рэйчел.
— Ну тогда она может кататься на Белоснежке когда захочет.
Они вошли на кухню — и замерли при виде представившегося зрелища. Самсон каким-то образом сумел проникнуть сюда раньше их, свалил поднос со слойками, и Далила сейчас с упоением его вылизывала, а щенок, весь в сахарной пудре и джеме, виновато выглядывал из-под стула и вилял хвостом.
— Ты отвратительная собака! — воскликнула Грэйс, подойдя к нему.
Щенок опрокинулся на спину и жалобно высунул язык.
Появился Торкил, нахмурившись, посмотрел на крошево и виноватого щенка, но Грэйс сразу схватила Самсона на руки:
— Это я уронила поднос. Его лицо немного смягчилось.
— Да, понимаю, леди Грэйс.
— Извините.
— Ничего. Кухарка еще испечет к вечернему чаю.
— К чаю? — удивилась Джэнет.
Эти два дня, что они находились здесь, чаю им не предлагали. Наверное, потому, что Брэмур был не расположен их слишком баловать.
— Да, миледи. Милорд просил сервировать сегодня пятичасовой чай. Он считает, что девочкам это доставит удовольствие.
Ну что ж, хотя бы девочкам. Ее удовольствие или неудовольствие, очевидно, в расчет не принимаются.
— Спасибо.
— Мне приказано подать чай в детскую.
Значит, Брэмур не собирается принять участие в чаепитии. Что ж, тем лучше! И все же Джэнет почувствовала легкое разочарование. Почему? «Да просто мне хотелось бы знать побольше о его планах, — твердила она себе. — Куда он едет, надолго ли». Ведь только во время его отлучки она сможет осуществить собственный замысел.
— Благодарю. Я так понимаю, что маркиз сегодня ночью уедет?
Джэнет заметила, что Торкил удивился. Значит, маркиз не сказал ему об отъезде. А это может означать, что поездка неожиданная… Но как он себя чувствует? Он так измучился во время путешествия сюда, в Брэмур, что Джэнет не могла не беспокоиться, черт его возьми. Ладно, она все равно узнает, куда он направляется. И что он задумал в отношении ее и Лохэна.
Брэмур вышел только к ужину. Надо было как следует поесть: неизвестно, придется ли ужинать завтра. Он не ожидал увидеть Джэнет, но она появилась. Наверное, заранее предупредила Торкила, и стол был накрыт на две персоны. Нил осушил кубок с вином, и как раз в эту минуту вошла Джэнет. Она была прекрасна даже в темном траурном платье — глаза цвета вечереющего неба, волосы изящно обрамляют милое лицо, а не затянуты в строгий пучок, как обычно. Даже щеки порозовели — она уже не была такой бледной, как в Лохэне.
Нил поднялся из-за стола, усадил ее на стул напротив и снова сел на свое место.
— Я рад, что вы составите мне компанию, миледи.
— Я хочу поблагодарить вас, милорд. Я сегодня была не очень-то вежлива, а девочкам так понравились пони.
— Мне хочется сделать пребывание здесь приятным и для вас, и для девочек.
Она повертела в пальцах бокал с вином.
— Когда вы уезжаете?
— После ужина. Вы захотели проститься со мной? — спросил он осторожно.
— Нет, я просто хотела узнать, какие будут ограничения.
— Ограничения?
— Ну да, я же ваша пленница, милорд. Конечно, на окнах нет решеток, но достаточно вашей угрозы отобрать у меня сына.
— Это не угроза, миледи. Я просто хотел, чтобы вы поняли, как опасно вам оставаться в Лохэне.
— Тогда почему я восприняла ваши слова как угрозу? И почему я лишена свободы действий? Вы когда-нибудь задумывались, милорд, о том, что значит быть женщиной? Если нет, то я вам расскажу. Каждый твердит вам, что знает лучше вас, как поступать в том или ином случае. Каждый уверен, что вы просто счастливы быть ставкой в его игре. Ведь считается, что женщина не способна разбираться в серьезных делах. Так вот, должна вас предупредить: я сделаю все, чтобы мои дочери воспитывались в ином духе.
— Но я вовсе не хотел внушать вам подобные представления. Просто я, очевидно, выражаю свои мысли недостаточно ясно. Я хотел только вас защитить…
— Но вы ни разу не спросили, чего хочу я! Я вам написала и попросила о помощи, потому что очутилась в ловушке. Я хотела, чтобы вы просто походатайствовали за меня перед Камберлендом. Вот и все, на что я надеялась.
— А я хотел большего для вас.
— Посадив меня в другую клетку, милорд?
— Не думаю, что Брэмур станет для вас клеткой. Я полагал…
— Вы полагали. В том-то все и дело, милорд! А теперь вы уезжаете и оставляете меня одну. Я не знаю, что будет с моей собственностью, с наследственными землями моего сына. Я не знаю подлинных мотивов ваших действий.
— Вы не можете поверить в то, что эти мотивы честны?
— Если говорить совершенно откровенно, то не могу. Да, вы добры к моим детям. Но когда-то вы были добры и со мной. И я не хочу, чтобы они тоже пострадали от излишнего доверия.
В сотый раз Нил пожалел, что в свое время не смог ей объяснить истинную причину своего отказа. Не смог признаться в том, что ему и его потомкам угрожает наследственное безумие. Он боялся увидеть страх в ее глазах, боялся быть отвергнутым… А теперь, наверное, уже поздно во всем признаться. Да и в чем, собственно? В том, что он недостаточно уважал ее и не сказал поэтому всю правду?
— Я отвезу вас в Лохэн, когда вернусь.
— Без всяких условий?..
— Да.
— А как долго вы будете отсутствовать?
— Не знаю.
Появился Торкил. Он налил ей вина и посторонился, пропуская лакея с подносом, уставленным блюдами с едой.
