— Энтони! — закричала она.
— Что? — озабоченно спросил он как раз в тот момент, когда в поле зрения появилась другая упряжка. В одно мгновение Николь представила себе, что может произойти.
— Осторожнее! — крикнула Николь. — Вожжи! Намотайте их вокруг…
Слишком поздно. Гнедые решили, что их не должны обогнать. Они рванулись вперед с такой силой, что содрогнулся весь экипаж. Николь ухватилась за планку, ее промокшая шляпа слетела с головы и, удерживаемая лентами, затрепыхалась за спиной. Лошади бешено понесли по размокшей от дождя дороге. На пути экипажа возник продавец яблок, который пытался оттащить свою тележку к обочине.
— С дороги! — что есть силы крикнула Николь. Продавец поднял голову и успел отпрыгнуть. Экипаж краем зацепил оставленную хозяином тележку, она перевернулась и из нее посыпались мокрые блестящие яблоки, еще сильнее напугав лошадей.
— Я бы удержал их, — оправдываясь, сказал Уоллингфорд, — если бы вы не закричали.
— Они вышли из-под контроля, — сквозь зубы возразила Николь.
— Вздор! Им просто захотелось размять ноги!
Дорога делала крутой поворот, в который с трудом вписался экипаж. Впереди показалась отара овец. Николь выпрямилась. Глупо умирать или покалечить животных только из-за того, что она не решается поставить Уоллингфорда в неловкое положение.
— Дайте мне вожжи! — потребовала она.
— Я не сделаю такой… — Не слушая возражений, Николь наклонилась и вырвала вожжи из рук Уоллингфорда. — Проклятие, что вы затеяли…
Николь энергично намотала вожжи на руку, уперлась в подножку и потянула их на себя. Гнедые, не привыкшие к подобному обращению, раздули ноздри, как бы взвешивая свои возможности. Николь потянула сильнее.
— Тпру! — истошно закричала Николь.
И гнедые признали свое поражение, сделав несколько шагов, они остановились.
«Ну вот, я смогла, я это сделала», — подумала Николь, хотя еще продолжала злиться на Уоллингфорда за его беспечность. Она повернулась, чтобы выговорить ему за неосмотрительность, однако слова застряли у нее в горле. Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, в которых застыло благоговение. Дождь стекал по его волосам, но он не обращал на это никакого внимания.
— О Диана, — пробормотал он. — Вы великолепны! — И потянулся к ней, чтобы снова поцеловать ее, не смущаясь тем, что к ним подбежал пастух, выкрикивая проклятия.
— Я прошу прощения, — извинился Уоллингфорд, не отпуская из объятий Николь. — Это должно покрыть ушерб.
Справа снова появилась упряжка, спугнувшая гнедых. На сей раз она ехала гораздо спокойнее. Крупные в яблоках жеребцы, отметила про себя Николь, и к тому же весьма ухоженные.
— Никто не пострадал? — донесся голос возницы, показавшийся Николь удивительно знакомым. Она повернулась и увидела перед собой суровое лицо Хейдена. Их взгляды встретились.
— Нет, добрый человек! Никто не пострадал! — Раздался веселый возглас Уоллингфорда.
Слуга лорда Бору готов был умчаться галопом; он явно сожалел, что остановился.
Однако в этот момент открылось окошко экипажа, и в нем появилось лицо, которого Николь никогда не видела, но которое почему-то узнала.
— Добрый лэрд, вы заставили нас поволноваться! — крикнула женщина с сильным шотландским акцентом. — Хейден, болван! Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не гнал лошадей в этом сумасшедшем городе, как привык делать дома! — После этого женщина улыбнулась Николь, отчего у той перехватило дыхание. Она узнала эту улыбку, широкую и светлую, как высокогорное озеро, и глаза — голубые, как небо в ясный летний день.
— Лорд Бору? — удивленным высоким голосом произнес Уоллингфорд, пытаясь из-за Николь заглянуть в фаэтон. — Да неужто это в самом деле вы?
Похоже, сидевший рядом с женщиной человек некоторое время колебался. Его взгляд был устремлен на вожжи, которые Николь держала в руках. Она сидела совершенно спокойно, дождь стекал по ее лицу. Она не сомневалась, что он видел, что произошло и по какой причине.
— Это твои друзья, Брай? — с удивлением спросила голубоглазая женщина.
Он подался вперед.
— Мама, — медленно, с натугой произнес он, — имею честь представить тебе мисс Николь Хейнесуорт и Энтони, лорда Уоллингфорда.
— Вы приехали, — выдохнула Николь, сразу забыв обо всем на свете при виде Брайана. — Я думала, вы не приедете. — Они смотрели друг на друга, их разделяла завеса дождя. — Я рада за вас.
— Это поистине великая честь! — вмешался в их диалог Уоллингфорд. — Шотландский рыцарский орден! Поздравляю! Вы должны быть горды сыном, леди Бору!
Леди Бору неотрывно смотрела на Николь, которая почувствовала себя незащищенной под взглядом проницательных голубых глаз.
— А я и горжусь, — ответила женщина. — А вы что же, помолвлены?
Уоллингфорд засмеялся, обнял промокшие плечи Николь.
— Да, это так, миледи, о чем я счастлив сообщить.
Женщина задумчиво кивнула. Ее сын постучал в стенку экипажа.
— Поскольку все целы и невредимы, — заявил он, — я думаю, что пора ехать. Рад был снова повидать вас, Ни… мисс Хейнесуорт, Уоллингфорд. Хейден, погоняй.
Карета проехала мимо них. Николь смотрела ей вслед, сжимая вожжи с такой силой, что кожа впилась ей в руку.
Уоллингфорд осторожно забрал их у Николь.
— Дальше я сам стану править, — сказал он с невозмутимым видом. — Должен сказать, вы не перестаете меня поражать, Николь, любовь моя. Вот это была езда!
Он присвистнул, и напуганные лошади послушно двинулись вперед.
«Этот идиот мог ее угробить»!
Брайан Бору сидел в номере отеля «Савой» — почему бы не показать матери самое лучшее в ее единственную поездку в Лондон? — и продолжал переживать и переживать, возвращаясь мысленно на дорогу. Такие быстрые и горячие лошади, способные испугаться и понести… Следовало бы запретить человеку со столь изнеженными руками управлять такой упряжкой! Брайан был настолько сердит, что даже забыл про виски. И опять же: почему этот идиот в дождь не догадался взять закрытый экипаж? Любому болвану ясно, что погода очень ненадежна. Что, если она промокла насквозь и простудилась?
Брайан представил себе, как ее голубой жакет и желтое платье, промокшие под дождем, плотно облегали ее фигуру, бедра. Он покачал головой, пытаясь освободиться от видения. О Господи, ему не следовало приезжать сюда, не следовало уступать прихоти матери! Он сделал большой глоток виски. И ради чего? Ради какого-то рыцарского звания! Что это изменит?
Дверь, ведущая в соседнюю комнату, скрипнула, и на пороге показалась леди Бору.
— Брай, мы идем на обед или нет? Уже половина… Боже мой, да ты еще не одет. — Она вошла в его комнату с недовольным видом. — А я уже вырядилась в новое платье, рассчитывая, что мой сын даст мне возможность отведать изысканных блюд…
