Дышать стало легче, а сердце забилось чаще, потому что она поняла, что корсет вот-вот упадет. Часть груди уже обнажилась, и Маршалл прильнул к ней губами. Потом его губы переместились в ложбинку между грудями. Эта медленная пытка привела ее в экстаз. С каждым поцелуем она все больше растворялась в приятных ощущениях, забыв обо всем на свете.
Но вот был расстегнут последний крючок, и барьеры пали.
Она инстинктивно прижала к себе плед. Природная стыдливость все еще протестовала. Луч солнца, пробивавшийся сквозь запотевшие стекла окон, освещал ее тело в промокшей мятой сорочке. Он не пытался убрать плед, но сверлил ее взглядом так, будто хотел, чтобы были сломлены препятствия в ее сознании. Он еще ни разу не видел ее обнаженной, и она даже думать боялась, что ее тело может показаться ему отвратительным. Ее роскошные формы не нравились многим молодым людям. Ее отверг Кельвин. Это тело помогало ей столько лет оставаться незамужней…
Он целовал ее нежно, любовно, чтобы дать ей возможность побороть стыдливость.
Затем он посадил ее себе на колени и крепко прижал к своим бедрам, и лежа впервые прикоснулась к его обнаженному телу. Эротическое возбуждение вспыхнуло у нее между ног.
Между тем большая мозолистая ладонь обхватила ее лицо, и она стала ее целовать. Она не знала, чего ей хотелось больше — целовать эти мозоли или ощущать их на своем лице.
А вторая рука уже опустилась вниз и подняла подол юбки. Она вздрогнула, но эта большая рука, такая сильная и теплая, уже проторила тропинку по ее бедру, и у нее вдруг появилось ощущение, что она медленно возрождается к жизни.
Он это почувствовал. Она поняла это по твердой плоти, упиравшейся ей в бедро. Если кто-то и был недоволен ее формами, то этот мужчина оценил их. К ней наконец начала возвращаться уверенность.
— Сядь напротив меня, — хриплым от страсти голосом сказал он.
Она пересела, а он опустился перед ней на колени и рывком отбросил плед, который она все еще удерживала рукой.
Она наблюдала за тем, как он оглядывает ее тело, выражение его лица было серьезным, однако его учащенное дыхание говорило о том, что его возбуждение растет. Обеими руками он стянул через голову сорочку и, отбросив ее в сторону, жадно набросился на ее соски.
Ее полностью обнаженное тело было готово принять его ласки, и он воспользовался этой возможностью, дав волю рукам. Было время, когда она представляла себе — не без смущения, — как будут выглядеть ее бедра во время секса, но сейчас все сомнения вытеснили ощущения от прикосновений Маршалла. Он просунул руку ей между ног, и она вздрогнула, когда его пальцы завладели чувствительными лепестками ее плоти. Неужели мужчина может быть таким нежным? Каждое прикосновение было словно признание в любви. Он целовал ее все то время, когда его пальцы были у нее внутри, и она почти теряла сознание от наслаждения.
Он умело ласкал жемчужину у нее между ног, варьируя ритм, пока не нашел тот, от которого у нее из груди вырвался стон.
В ее затуманенном сознании вдруг всплыло воспоминание об их первой близости. Тогда она брала то, что он ей предлагал. Теперь она будет отдавать свой долг.
— Остановись, — выдохнула она.
Подождав, пока вожделение немного утихло, она сказала:
— Сядь напротив меня.
Он улыбнулся напряженному выражению ее лица и пересел. Теперь она опустилась у него между ног, и уже одна эта поза вызвала у нее всплеск эротики. Она медленно расстегнула пуговицы брюк.
— Я всегда хотела потрогать тебя здесь. Можно?
Его улыбка стала еще шире.
— Не стану же я разочаровывать такую прелестную рыжеволосую женщину.
При дневном свете она могла лучше разглядеть его плоть. Она была покрыта сетью тонких сосудов и удивительно мягкой. Конец, напротив, был большим и твердым, и она снова удивилась, как легко он в нее вошел. Она начала гладить волосы вокруг плоти и прикасалась к мешочку под ней.
Прошло несколько мгновений, и Маршалл, прервав ее ласки, спросил:
— Что-то не так?
Она покраснела.
— Лорд Радерфорд учил нас одному способу делать это, мистер Гэллинтри показывал другой. А я пытаюсь понять, какой из них лучше.
Он зарычал и усадил ее к себе на колени.
— Мне наплевать, какому способу вас учили эти похабники. Сейчас я покажу тебе, что нравится мне.
Подчинившись рефлексу, она остановилась, когда он приподнял ее, а его плоть соприкоснулась с ее нежными складочками, но потом инстинкт быстро взял верх и она всем телом села на твердую плоть его тела.
Она не сразу поняла, что нужно делать дальше, но попыталась приноровиться.
— Вот как мне нравится, — сказал он. — Так, чтобы мы оба заполняли друг друга полностью. Стали единым целым. — Сказав это, он взял длинный локон ее волос и сунул его себе в рот.
Она раскачивалась над ним — сначала неловко, потом более уверенно, когда ее мускулы стали привыкать к этому движению, а совсем скоро она поняла, как должна двигаться, чтобы наслаждение увеличивалось с каждым толчком.
Ее страсть разгорелась еще больше, когда он поднес ко рту одну ее грудь и его горячие губы потянули за твердый сосок.
Возбуждение Маршалла тоже росло, и его бедра стали подниматься в одном ритме с ней. Теперь они двигались синхронно, и из груди Маршалла вырывались совершенно невероятные стоны наслаждения, Атина воспринимала их как прекрасную музыку. Леди Понсонби как-то сказала ей, что мужчинами надо наслаждаться, как вкусным десертом и хорошим вином. Но Атине казалось, что она получает большее удовольствие от его стонов, чем от своих.
Как это умеют делать только любовники, он передавал ей свою все растущую страсть. Ритм ускорился, толчки становились все сильнее и глубже, и она почувствовала, что сейчас взлетит на вершину блаженства. Она прижала его к себе, и с последним ослепляющим толчком мир взорвался вокруг них разноцветными искрами фейерверка.
Когда он наконец открыл глаза, то увидел, что она смотрит на него.
— Я бы хотела всю жизнь видеть это выражение на твоем лице, — сказала она.
Он усмехнулся, вспомнив, что когда-то эти слова произнес он.
— Если ты будешь дарить мне такую же любовь, как сегодня, боюсь, я долго не протяну.
Несколько минут они оставались неразъединенными, переживая то, что произошло. Сексуальное удовольствие угасало, но радость не уменьшалась. Она по-прежнему гладила его, наслаждаясь близостью его тела.
— Откуда у тебя эти шрамы? — спросила она, проводя пальцами по бугристым линиям на его спине.
Он усмехнулся и покачал головой:
— Все-то тебе нужно знать!
— Ты полюбил меня и мои шрамы. Позволь мне любить твои.
