– У него иные побуждения, иные интересы, – сказала она.
– Лорд Джонатан на самом деле не интересуется окаменелостями?
– Не совсем так. Не так, как мы. – Синие и красные цвета на ковре – затейливые узоры из переплетенных растений, листьев и цветов из какой-то далекой, экзотической страны. – Но это не единственная причина, по которой вас попросили приехать сюда. Окаменелость мог бы привезти и мистер Деворан. Есть и личные причины.
Артур вернулся к своему креслу и сел.
– Личные причины?
Только трусиха продолжала бы рассматривать ковер. Энн подняла голову и встретила его взгляд, серьезный и невинный.
– Вас пригласили, чтобы я могла освободить вас от нашей помолвки, сэр, если вы того пожелаете.
Часы тикают в напряженном молчании. Артур сидит, как скала, уставясь на нее.
– Я не понимаю, – сказал он наконец. – Почему бы мне хотеть этого? Я уже говорил со своим отцом о женитьбе…
– Мне очень-очень жаль, Артур.
Его красивое лицо побелело, как штукатурка, руки, лежащие на коленях, сжались в кулаки.
– Если такова твоя воля, ты, разумеется, свободна без лишних проволочек. – Он вскочил на ноги и снова отошел. – Но могу ли я узнать причину? Мне казалось, мы подходим друг другу. Не оскорбил ли я тебя каким-либо образом?
– Нет, конечно, нет! Но я не такая, какой вы меня считаете…
Он остановился у окна, спиной к ней, стройный, прямой, корректный.
– Ты не такая?
Энн глубоко втянула воздух и ощутила странное спокойствие. «Я должен освободить вас от всех этих безумных оков». Она встала. Теперь, когда отступать уже было поздно, она чувствовала, что напряжение почти спало с нее, что она воистину стала новым человеком и могла без страха смотреть на бедственное будущее.
– Мое путешествие сюда, сэр, заняло два дня, а не один. Герцогиня готова рассказать вам, что я останавливалась у ее родственницы, некоей леди Кроуз, прежде чем отправиться в Уилдсхей на следующее утро. Этому все поверят, если мы сообща согласимся на такой обман. Но я не могу лгать вам, Артур, и при этом выйти за вас замуж.
Он заговорил, не глядя на нее, склонив голову:
– Я не понимаю, почему это имеет значение? Эта леди Кроуз, конечно же, вполне добропорядочна? Так ты провела ночь у нее?
– Нет, – сказала она. – Лорд Джонатан и я провели эту ночь вдвоем наедине. Я уже не та барышня, на которой вы намеревались жениться, сэр.
Артур резко повернулся.
– Энн!
Она встретила его взгляд не дрогнув, хотя ее сердце истекало кровью, когда она увидела явную боль в синих глазах.
– Я больше не девушка, Артур. Мне очень жаль.
Его кулак ударил и соприкоснулся с книжным шкафом.
– Его светлость обесчестил тебя? Я не могу в это поверить!
– Я понимаю, что вам больно, и я не знаю, как этого избежать, но я не достойна стать вашей женой и должна освободить вас от всех дальнейших обязательств.
– Лорд Джонатан овладел тобой?
– Да, но вам этого не понять. Я пошла на это вполне охотно. Более чем охотно. Это была моя идея. Поэтому мне остается только освободить вас от нашей помолвки.
Краска медленно возвращалась на его лицо.
– Я совершенно не в состоянии это понять. У меня такое ощущение, словно ты – незнакомый мне человек. Или как будто я схожу с ума. Неужели я совершенно не знал тебя?
– Вероятно, нет, – сказала Энн.
Он подошел к ней с искаженным лицом.
– Он сын герцога и при этом не может вести себя как джентльмен даже одну ночь? Он позорно воспользовался тем, что молодая девушка оказалась в его власти? Мне безразлично, какие у него связи и что у него за родственники, я обязан вызвать его.
Энн схватила его за рукав.
– Нет, прошу вас! Это будет против всех ваших принципов! Он убьет вас!
Впервые с того времени, как он начал за ней ухаживать, Артур сжал ее пальцы. Не от страсти, а от горя. Она смотрела на его тонкое лицо. Глаза полны слез. Артур Трент был хороший человек. Он предложил ей респектабельность и собственный дом. У них были общие интересы и идеи. Он казался ей почти так же дорог, как брат…
Брат? Разве это может быть основой брака?
Если бы она любила его, разве она не стала бы умолять его о прощении, не бросилась бы в его объятия, не сделала бы все, чтобы удержать его? Она посмотрела на его руки, сжимавшие ее пальцы. Его прикосновение казалось пустым, даже несколько неудобным.
– Он женится на тебе? – спросил он. Она высвободила пальцы и села.
– Герцог и герцогиня потребуют от него этого, чтобы не видеть его общественного позора.
Артур ударил кулаком о кулак.
– Мерзавец!
– Герцогиня на самом деле не хочет, чтобы ее сын женился на мне. Меня обязали передать вам, что она даст вам состояние, если вы все же сделаете это за него.
– Значит, они оскорбили бы меня деньгами и отпустили бы сына безнаказанным?
– Мне так жаль, Артур! Я этого не стою!
Он устремил на нее взгляд, синие глаза потемнели.
– Не хочешь ли ты, чтобы я по меньшей мере отомстил за твою поруганную честь – и за мою?
– Вы не должны вызывать его, сэр. Я видела, как Джек одолел нескольких разбойников, которые напали на нас…
– Джек! Ты зовешь его по имени?
– Разве важно, как я его зову? Он странствовал по всему свету. Он превратил свое тело в смертоносное оружие. Его ум я не могу себе представить, но вы были правы, сказав, что он блестящ… и совершенно беспощаден, полагаю. Вы не можете с ним драться, сэр. Обещайте, что вы этого не сделаете!
– Они заставят его жениться на тебе? Такой человек погубит тебя! Если бы дело было только в том, что он тебя обесчестил… Господи, помоги мне! Но ты этого хотела?
– Да, – сказала она. – Если бы нет, этого не случилось бы.
Артур положил оба кулака на каминную полку. Плечи у него дрожали.
– Это хуже, чем то, что он лишил тебя девственности, не так ли? Ты любишь его.
– Нет, – сказала она.
– Да. – Он обернулся и посмотрел на нее покрасневшими глазами. – Я вижу это по твоему лицу. Ты никогда не испытывала таких чувств ко мне.
– Вы были мне по душе, – сказала Энн. – Я уважала вас. Разве это не важнее?
– Ты знаешь, что я все равно женился бы на тебе, хотя ты обесчещена, и швырнул бы деньги герцогини ей в лицо. Если бы тобой овладели против твоей воли – и ты, несмотря на это, по-прежнему хотела бы стать моей женой, – я бы проклял того, кто это сделал, и мы обвенчались бы, как намеревались. Но это не так, верно?
– Не знаю, – сказала Энн. – Я знаю только то, что это все изменило меня. Сможете ли вы когда-нибудь простить?
– Простить тебя? Вся вина лежит только на нем. Я это вижу. Этот человек – беспринципный развратник. Он не только украл у нас наши надежды, он развратил твой ум, чистоту твоего разума. Даже если бы он надругался над тобой, ты предпочла бы стать блудницей, любовницей этого человека, чем вести достойную добропорядочную жизнь, каковой мы намеревались жить?
