Ознакомительная версия.
Она лишь снова покачала головой.
Что-то похожее на улыбку коснулось его губ. Это было ужасное выражение, в котором не было ни удивления, ни удовлетворения. Вместо этого его лицо постепенно превратилось в дьявольскую гримасу. Он облизнул губы, и Дженни задумалась, как глубоки и как ужасны были тайны этого человека.
– Десять лет. Десять лет я подставлял шею по вашим с моей женой просьбам. Вам прекрасно известно, что банк с такой репутацией, как наш, не ведет никаких дел с людьми вашего уровня достатка. А что, если бы кто-нибудь спросил меня, почему я позволил открыть вам счет? Что бы со мной было?
– Я не думаю…
– Это стоило бы мне должности, именно так, – жестко продолжал мистер Севин. – А у меня жена. Ребенок.
– Но…
– Мне казалось благоразумным не сердить вас. Моя жена сказала, что вы обладаете сверхъестественной силой, однако эти страхи, как и многие другие женские ужасы, оказались лишь химерой. – Его голос звучал отрывисто и тихо. Мистер Севин огляделся, не подслушивает ли кто-нибудь в зале их беседу.
К сожалению, никто. Зал был практически пуст, и два свободных кассира где-то в отдалении беседовали друг с другом. Мистер Севин, и так обычно весьма тихий, полностью погрузился в себя и замолчал. Дженни задумчиво рассматривала пол. Наконец, она напомнила себе, что поступала дурно, и его реакция, пусть и обескураживающая, была справедливой.
– Я приношу извинения за все ваши неудобства, – сказала она. – Я очень ценю те усилия, которые вам пришлось ради меня предпринять. И я понимаю ваш гнев. У вас есть полное право…
– Полное право! Спасибо, что признаете. – Он облизнул губы и наклонился вперед. Его взгляд горел фанатичным огнем.
Дженни начинала понимать, за что толпы сжигали ведьм на костре. И это было вовсе не потому, что они боялись их магии. Настоящая колдунья с силой, заслуживавшей страха, сама бы избежала костра. Нет, это происходило из-за того, что толпе обывателей, обнаруживших однажды, что им нечего бояться, необходимо было выместить на ком-нибудь бессилие перед охватившей их паникой.
Мистер Севин был именно из такой толпы.
– Послушайте, – миролюбиво предложила Дженни. – Почему бы мне просто не подвести баланс? Я закрою счет, и мы больше друг друга никогда не увидим.
Мистер Севин скривил губы. Он внимательно посмотрел на нее и криво усмехнулся, показав зубы.
– Сколько у вас на счете? – спросил он.
Дженни достала расчетную книжку из ридикюля и протянула ему. Клерк взял ее в руки, послюнявил палец и пролистал всю до последней записи, оставляя на бумаге чернильные пятна.
Он вырвал чек из ее книжки и протянул его ей.
– Мне нужно, чтобы вы его заполнили. Подпишитесь здесь. И здесь.
Когда она это сделала, он поднялся и пересек комнату. Когда вернулся, у него в руках был толстый коричневый том. Дженни узнала в нем книгу регистрации подписей, в которую были занесены все операции по счету с момента его открытия. Он положил ее на стол и небрежно перелистал страницы.
– Скажите, – спросил он. – А вас и вправду зовут мадам Эсмеральда?
Она уже устала отвечать на этот вопрос.
– Нет, меня зовут Дженни Кибл.
– Гм… – Он наконец остановился на нужной странице. – Хорошо. – Потом он взял ее расчетную книжку, подписал чек, открыл ящик своего стола и убрал туда записи. Прежде чем Дженни смогла дотянуться до своих документов, он захлопнул ящик и повернул ключ.
– Погодите! Вы не можете так поступить! Отдайте мне мои бумаги!
– Что, простите, я должен вам отдать? – Его голос прозвучал вполне невинно, однако губы скривились в дьявольской насмешке.
– Мои записи! Те, что я только что отдала вам!
Мистер Севин покачал головой в нарочитом изумлении.
– Вы не давали мне никаких записей. Да, так случилось, что в моем ящике лежат сейчас некоторые финансовые документы. Однако они не принадлежат Дженни Кибл. – Он открыл лежавший перед ним солидный том на той странице, где значилась ее подпись – проклятый фальшивый росчерк, – захлопнул и злобно усмехнулся. – Все эти бумаги имеют отношение к счету мадам Эсмеральды. А вы – не она.
– Вы! Вам лучше, или я… я…
– Вы что? В чем вы меня обвините? Ничего вы не докажете! Вы можете призвать меня к ответу по закону? Интересно, как это у вас получится, если вы сами замешаны в обмане?
– Я… – Она бессильно кусала губы.
Если она сейчас устроит скандал, другие кассиры сбегутся на ее крики. Доказательства преступления мистера Севина, возможно, не имели бы ценности в суде, но сейчас, безусловно, помогли бы Дженни получить обратно искомую сумму. Однако между ними по-прежнему стояла миссис Севин, молчаливое напоминание о собственной лжи Дженни. А Дженни было прекрасно известно, что именно эта женщина всю свою жизнь служила покорным козлом отпущения гнева своего вспыльчивого мужа. Иногда его неудовольствие проявлялось в виде физического насилия, но чаще он обходился резкими, злыми оскорблениями. Первым вопросом, который задала Дженни миссис Севин, был: «Как мне стать лучшей женой?»
Дженни глубоко вздохнула. Скоро ей предстояло платить квартирную плату своему домовладельцу, однако она могла бы вернуться сюда и тогда, когда не будет смены мистера Севина. В таком случае его жена не испытает на себе всю тяжесть супружеского недовольства. Она сможет объяснить ситуацию еще кому-нибудь, например, другому кассиру, который бы знал ее в лицо, но был не в курсе всей истории мадам Эсмеральды. Всего лишь небольшая задержка, временное отступление.
Однажды вступив на этот путь, Дженни не оставила себе выбора. Она чувствовала себя обязанной миссис Севин точно так же, как она была обязана Неду.
Дженни поднялась, и губы мистера Севина сложились в самодовольную улыбку, словно у какого-то откормленного борова.
Она в последний раз окинула взглядом мужа и жену.
– Мне жаль, я приношу извинения, – сказала Дженни. – Правда. За все.
Едва только Дженни оказалась в дверях банка, мерзкий супруг миссис Севин угодливо помахал ей рукой.
– Приятно было увидеться, миссис Кибл! – крикнул он ей вслед.
На улице начиналась гроза. Только этого ей и не хватало.
* * *
Гарет вошел в кабинет, снимая перчатки. Лишь недавно пробило полдень, предстоял длинный день. Конечно, не столь длинный, как минувшая ночь, завершившаяся именем Дженни и ее телом, однако, принимая во внимание пачку бумаг в руках Уайта, он обещал затянуться надолго и не сулил ни намека на удовольствие. Возможно, позднее. Сильно позднее. Яркое пламя камина осветило лицо Уайта. Тот кивнул. Это был дружеский кивок.
В порядке эксперимента Гарет кивнул в ответ. Как ни странно, он не испытал неловкости. Напротив, честно говоря, он почувствовал себя просто великолепно.
Ознакомительная версия.
