– Нет! Я поговорю с ним, попрошу все прекратить. Только не отсылайте его.
Золотистые глаза жены умоляли, она крепко сжала его руки.
– Это не в моей власти, Мэв. Все пленные мятежники должны быть отправлены в замок Мелахайд... где парламент решит их судьбу.
– Вы имеете в виду, пошлет их на смерть?
– По всей вероятности, да. – Кайрен не видел смысла лгать ей.
– А вы, я уверена, станете героем битвы за дело короля Генриха и покорителем восстания.
– Ты думаешь, я хочу славы за подавление этого жалкого мятежа? Меня охватила ненависть, когда я увидел Флинна с горящим факелом в руке, который забрался на деревянные подмостки у стены Лэнгмора и поджег их. Я хотел убить его за предательство, за то, что он подвергал тебя опасности. Но, щадя твои чувства, я этого не сделал. Теперь я вижу, что был глупцом. – Мэв хранила молчание, упрямо выпятив подбородок. Кайрен выругался. – Неужели ты не понимаешь, что Флинн сделал выбор, приняв участие в этом мятеже? Он хочет убивать людей и разрушать дома. Ты считаешь, что это не заслуживает наказания?
– Но ведь ничего такого не произошло, – возразила она. – Разве он должен за это умереть?
– Флинн не успокоится, пока не увидит, как течет кровь англичан. Я не могу позволить ему убивать других.
Повернувшись, Кайрен направился к двери и с яростью захлопнул ее за собой. Он молил Бога, чтобы гнев подольше не ослабевал, ибо тогда его место займут лишь страдания. Брак между англичанином и ирландкой не может быть счастливым, что со всей очевидностью доказали его собственные родители.
Кайрен с болью признавал, что он и Мэв это подтвердили.
– Что?! – оторопел Эрик, а потом сердито поинтересовался: – Ты в здравом уме? Ты понимаешь, о чем говоришь?
Друзья объезжали стены Лэнгмора, проверяя их состояние после набега мятежников, поэтому могли не опасаться чужих ушей.
– Проклятие! – Кайрен сжал в руках поводья. – Разве у меня есть выбор? Если я отправлю Флинна вместе с другими в Пейл, не пройдет и недели, как парламент его казнит. Я уже получил сообщения от большинства лордов. Они требуют, чтобы несколько мятежников, оставшихся после битвы в живых, были доставлены в Мелахайд. Срок – неделя. Если я выполню свой долг, то навсегда потеряю жену.
Эрик хотел напомнить другу, что его отказ может показаться изменой, но воздержался. В первые месяцы брака он из-за своих обязанностей едва не потерял Гвинет и понимал двойственное положение Кайрена.
Тем не менее он считал выбор друга ошибочным. Флинн опасен и зол, он не прекратит бунтовать до последнего вздоха.
– И что ты собираешься с ним делать, если оставишь его в Лэнгморе?
Кайрен пожал плечами. Он выглядел изможденным, его привычная улыбка почти исчезла, теперь он больше хмурился. Эрик искренне желал, чтобы это не затянулось надолго. Ведь Мэв наверняка понимает всю невыносимость положения, в которое она поставила собственного мужа. Приняв ее сторону, он навлечет на себя гнев короля.
Впрочем, Гвинет, несмотря на любовь к ней Эрика, пару раз уже доказывала, что где женщина и чувства, там одно беспокойство и логика частенько отсутствует.
– Я не знаю, что делать, – признался Кайрен. – По собранным мной сведениям, я предполагаю, что мятеж близится к концу. Три четверти их людей или умерли, или сидят в тюрьме. Их оружие чуть лучше первобытного. Возможно, я сумею продержать Флинна в темнице Лэнгмора до тех пор, пока Англия не добьется большей стабильности в Пейле.
– На это могут уйти годы, – сказал Эрик.
– Да, но зато Флинн не умрет. Кивнув, Эрик поинтересовался:
– А как ты объяснишь свой поступок, если о нем станет известно лордам в Пейле... или королю Генриху?
Сжав зубы, Кайрен уставился в пространство.
– Я... – Кайрен вздохнул. – Я полагаю, что мне нужно будет готовить шею для веревки палача.
– Ты возьмешь на себя такой риск, чтобы не причинять боли Мэв?
Кайрен горько засмеялся.
– Не спорю, мое поведение в высшей степени безрассудно. Этот план... Он противоречит всякой логике. Я это сознаю. Но я не могу стать одной из причин ее боли.
Эрик понимал его чувства.
– Тогда делай, что должен. Мы не забыли про те кровные узы, когда еще мальчиками стали друг другу как братья. – Эрик показал ладонь, на которой виднелся тонкий шрам. – А я приложу все силы, чтобы помочь тебе, когда вернусь в Лондон. То есть на будущей неделе.
– И что ты скажешь? – нахмурился Кайрен.
– Я скажу королю Генриху, что мятеж подавлен, а все его главари понесли заслуженное наказание.
– Ты не можешь! – возразил Килдэр, останавливая жеребца. – Подобная ложь очень опасна, возможно, смертельна.
– Но этот риск оправдан, если я смогу помочь тебе, мой брат по крови, – улыбнулся Эрик.
Кайрен долго молчал, и Эрик уже начал сомневаться, ответит ли он вообще. Наконец он кивнул.
– Я счастлив, что Бог наградил меня такими друзьями, как ты и Дрейк.
– И никогда этого не забывай, – наставительно произнес Эрик.
Всю последнюю неделю Мэв каждое утро беспокоил желудок, она чувствовала себя больной. Каждый вечер ее одолевала страшная усталость.
А днем... Она старательно уклонялась от встречи с Кайреном, боясь, что проявит слабость и ее гнев утихнет просто оттого, что она видит мужа.
Зато днем у нее было полно времени, чтобы подумать о Флинне и его заключении.
Подойдя к окну, Мэв стала смотреть, как идет дождь, и думать. Почему ее брат стремится к непременному кровопролитию? Они должны медленно, но упорно добиваться свободы не кражей документов, а снабжая английские крепости всем необходимым.
Флинн и другие слишком нетерпеливы, их планы безрассудны. Мэв хотелось отругать брата за глупость и самодовольство, которые привели его в тюрьму.
Кайрен не выказывает по этому поводу никакого раскаяния, он даже не колебался, отправляя Флинна в подземелье.
А мог ли он поступить иначе? Ответа на подобный вопрос у Мэв не было.
Весна украсила мокрую землю розовым нарядом, но, глядя в окно, Мэв едва замечала эту свежую красоту.
Что бы она сделала на месте Кайрена? Вероятно, оставила бы Флинна в живых, хотя бы ради того, чтобы не пачкать руки кровью. Но Килдэр уже сказал, что идет война. Единичным актом милосердия он, возможно, освободил бы человека, который позже мог воткнуть нож ему в спину.
Мэв решительно покачала головой. Флинн не нападет без повода.
Не нападет? Она уверена?
Разве он не устроил Кайрену ловушку с грязной ямой, не целился в него из лука с намерением убить... И возможно, убил бы... Теперь он сделает это не колеблясь.
Но он – ее брат. Неужели для Кайрена это не имеет значения? Или, по его мнению, тот факт, что Флинн собирался поджечь Лэнгмор, ничто по сравнению с родственными узами?
