— Смотрите, как здорово. Груша прямо в бутылке. Ну и чудеса!
Она поднесла бутылку к лицу и уставилась на грушу.
— Сначала было не очень, а потом я распробовала, и дело пошло. Кажется, это называется, — она еще раз деликатно икнула, — приобретенный вкус.
— Кажется, вы приобрели больше, чем надо, — заметил Маркус, подходя к ней.
— Вы ведь никому не скажете?
— Нет, — пообещал он торжественно. — Но боюсь, все и так узнают. Если вы не протрезвеете в ближайшие два-три часа, до того, как все вернутся. Лилиан, мой ангел, сколько бренди было в бутылке, когда вы ее обнаружили?
Она пальцем отмерила на треть от донышка.
— Когда я начала, было вот так. Или так? Она грустно смотрела на бутылку.
— А теперь осталась только груша!
Она принялась трясти и вертеть бутылку. Груша тяжело шлепала по донышку.
— Хочу ее съесть! — объявила она.
— Это не едят. Она здесь просто для аромата. Лилиан, отдайте мне эту чертову бутылку!
— Я ее съем. — С пьяной решимостью она принялась вытряхивать грушу из бутылки.
— Это невозможно.
— Невозможно? — фыркнула Лилиан, поворачиваясь к нему. — У вас полно слуг, которые могут ковырять мозги из телячьей головы, но они не в состоянии достать маленькую хорошенькую грушу из бутылки? Сомневаюсь. Пошлите за помощником дворецкого, просто свистните. Ах да, я забыла… вы же не умеете свистеть! — Ее глаза заметно сузились. — Как глупо! Ничего глупее не слышала. Все умеют свистеть! Я вас научу. Прямо сейчас. Сожмите губы. Вот так. Видите?
Лилиан качнулась, и он схватил ее в объятия. Ее губы сложились очаровательным бантиком, и Маркус вдруг почувствовал, как душа наполняется теплом, переполняет радостью сердце и вдребезги разбивает старые оковы. Видит Бог, как он устал бороться с собой, сдерживая желание. Разве хватит сил сопротивляться столь могучему зову? Это все равно что перестать дышать.
Взгляд Лилиан стал серьезен. Она явно была озадачена.
— Нет, не так. Вот как!
Бутылка упала на ковер. Она протянула руку и попыталась пальцами придать нужное положение его губам.
— Опустите язык к зубам. Все дело в языке, правда! У вас прекрасно получится, если вы сумеете управлять языком.
Ей пришлось замолчать, потому что он вдруг набросился на нее с жадными поцелуями.
— Прекрасно получится свистеть, — сумела она закончить. — Милорд, я не могу разговаривать, когда вы…
Он опять прильнул к ее губам, впитывая ее сладость с примесью аромата бренди.
Она беспомощно прислонилась к нему, гладя его волосы. Дыхание согревало щеки, словно порывы ветерка. Чувственная волна охватила все его тело, и поцелуй стал глубже, настойчивей. Все эти дни он снова и снова переживал их встречу в саду бабочек. Вспоминал, какая нежная у нее кожа, как приятно провести по ней рукой. А какая маленькая нежная грудь, а какие сильные стройные ноги… Ему представлялось, как она обвивается вокруг него, царапая ногтями спину и стискивая коленями его бедра, а он в это время входит в нее… И гладкое, как шелк, тело становится влажным.
Лилиан запрокинула голову назад, посмотрев на него удивленными глазами.
— Лилиан, — шепнул он, — я так устал избегать вас, что больше не могу. За эти две недели я тысячу раз хотел подойти к вам. Мне приходилось сдерживаться из последних сил. Я все время говорил себе, что вы не для меня… — Он замолчал, потому что она вдруг беспокойно задвигалась и изогнула шею, пытаясь найти что-то на полу. — Не важно, что я… Лилиан, вы меня слушаете? Что вы там высматриваете, черт возьми?
— Грушу. Я ее уронила… Ах, вот она!
Она вырвалась из его рук и опустилась на четвереньки, шаря под креслом. Вытащив бутылку из-под бренди, Лилиан села на пол.
— Лилиан, к черту грушу!
— По-вашему, как ее туда затолкали? Она сунула палец в горлышко бутылки.
— Я не понимаю, как можно было протолкнуть такую большую грушу сквозь это узкое горлышко!
Маркус прикрыл глаза, пытаясь совладать с порывом страсти.
— Бутылку вешают на дерево, завязь растет внутри.
— Да, она растет… — сказал он сквозь зубы, — пока не созреет.
Лилиан была поражена. Она держала бутылку, пихая палец все глубже и глубже…
— Правда? Как здорово придумано! Груша в собственном маленьком… Ох, только не это!
— Что такое? — спросил Маркус.
— Палец застрял.
Граф ошеломленно вытаращил глаза. Лилиан пыталась выдернуть палец из бутылки.
— Не могу вытащить, — сообщила она.
— Дергайте сильнее.
— Больно! Кажется, палец распухает.
— Я сказал, сильнее.
— Не могу! Он и в самом деле застрял. Надо его чем-нибудь смазать. Тут поблизости нет никакого масла или жира?
— Нет.
— Совсем ничего?
— Вам, вероятно, покажется странным, но мы не держим масло в библиотеке.
Лилиан посмотрела на него снизу вверх.
— Прежде чем вы начнете меня распекать, Уэстклиф, хочу напомнить, что я не первая, у кого палец застрял в горлышке бутылки. Такое часто случается, знаете ли.
— Вот как? Вероятно, вы говорите об американцах. Ни разу не встречал англичанина с бутылкой на пальце. Даже пьяный англичанин такого не сделает.
— Я не пьяная! Я всего лишь… Куда же вы?
— Оставайтесь здесь! — приказал Маркус, выскакивая из библиотеки. Пройдя немного дальше по коридору, он увидел горничную с ведром. В ведре были тряпки и банки с мастикой и воском.
При появлении Уэстклифа темноволосая горничная застыла на месте. Очевидно, девушку испугала его суровая гримаса. Маркус силился вспомнить: «Как же ее зовут?»
— Мэгги, — обратился он, — ты ведь Мэгги, да?
— Да, милорд, — робко ответила девушка, опустив глаза.
— В твоем ведре есть мыло или мастика?
— Да, сэр, — сказала она смущенно, — экономка велела мне натереть стулья в бильярдной.
— А из чего это делают? — перебил он ее. — Нет ли там едких ингредиентов? — Видя замешательство девушки, он пояснил: — Я имел в виду мастику.
Ее глаза округлились. С чего бы хозяину интересоваться такими мелочами?
— Из пчелиного воска, — неуверенно ответила она. — Еще лимонный сок, капля-другая масла.
— И все?
— Да, милорд.
— Отлично. Я возьму мастику, с твоего позволения, — кивнул он, а совершенно сбитая с толку горничная сунула руку в ведро и вытащила баночку с желтым воскообразным составом.
— Милорд, если вы хотите что-то натереть, я могу…
— Это все, Мэгги, — сказал Маркус, забирая у нее банку. — Спасибо.
Она присела в реверансе и удивленно посмотрела ему вслед, не веря собственным глазам.
Вернувшись в библиотеку, Маркус застал Лилиан лежащей на ковре. Граф было забеспокоился, что она потеряла сознание, но вдруг увидел, что девушка держит в свободной руке длинный деревянный цилиндр, приставив его к глазам.
