«Это не драма, это фарс».
– Господи, что тут происходит?! – взвизгнула леди Риз.
– Ничего мамочка, клянусь, – отозвалась Эви, все еще возившаяся со своим лифом. Ее руки так сильно тряслись, что она безрезультатно пыталась застегнуть крючочки.
Уилл молча обошел вокруг нее, натянул лиф на корсет, а затем вернул маленькие смешные рукавчики ей на плечи, проклиная эти легкомысленные детали платья, которые были ответственны за его и Эви падение.
Эви опять вырвалась из его рук.
– Уилл помогал мне искать папину книгу, – сказала она. – Мы немного поговорили…
– Ты называешь это разговором?! – воскликнул Майкл, который наконец немного пришел в себя и даже зашевелился. Голос у него предательски сорвался и стал почти таким же визгливым, как и у леди Риз.
Эви так яростно замотала головой, что одна из ее шпилек с цветком вылетела из прически и упала на ковер.
– Ничего не было. Клянусь тебе, Майкл, ты ничего не понял.
Уиллу ее оправдания не понравились.
– А теперь, Эви, помолчи минутку… – начал он, но осекся, осознав, до какой степени нелепым будет его вмешательство.
Замолчав, он пошарил рукой на столе у себя за спиной, нашел очки Эви и подал ей. Она нацепила их на нос дрожащими руками, вид у нее был до крайности обескураженный.
К этому мгновению леди Риз, решительно оправившись от потрясения, оттолкнула Майкла Боумонта со своего пути. Уилл заметил, что выражение ужаса, появившееся на ее лице пару минут назад, сменилось выражением бесконечного коварства.
«Всем крышка! Нам никуда не деться».
Уилл ждал, когда злой рок в виде леди Риз обрушится на него. Точнее, на обоих, потому что Эви это тоже коснется.
Леди Риз приблизилась к дочери.
– Эвелин, что у тебя было с капитаном Эндикоттом… – Она не договорила фразу до конца, лишь вместо этого махнула рукой, как лопасть ветряной мельницы.
– Все не так плохо, как кажется, мама, – дрожащим голоском пролепетала Эви. – Клянусь!
Это разбило сердце капитана Эндикотта. Ему хотелось заключить ее в объятия, успокоить, сказать, что все будет хорошо. Так он поступал, когда они были юны, если мать за что-то в очередной раз ругала Эви, и та прибегала к нему за утешением. Он всегда мог заставить ее смеяться и поверить в то, что завтра солнце опять будет светить. И черт его возьми, но он хочет и дальше играть в ее жизни решающую роль.
– Эвелин, ты продолжительное время оставалась наедине с Уильямом, и твоя одежда находится в беспорядке, – пронзительно заверещала леди Риз. – Как ты намерена объяснить этот неприятный факт?
Вобрав голову в плечи, Эви отступила на полшага и наткнулась на Уилла. Он ласково положил руки ей на бедра, чтобы удержать ее, и на этот раз Эви не вырывалась. Но у него было чувство, что она сделала это инстинктивно, потому что он оказался той самой стеной, на которую можно опереться. Будь здесь Аделин, она, без сомнения, повела бы себя по-другому.
Не успел Уилл подумать об этом, как на пороге библиотеки появилась Аделин, словно она на расстоянии прочитала его мысли. По какой-то неизвестной причине за ней следовал Алек. Уилл начал думать, что далее в библиотеку потянутся и все оставшиеся гости.
– Что происходит? – спросила Аделин, бросая на сестру встревоженный взгляд. – Гости хотят знать, куда вы подевались.
– Я как раз собиралась выяснить, что тут произошло, – чеканя слова, сказала леди Риз. Она перевела взгляд Медузы горгоны с Эви на Уилла. – Полагаясь на вашу честь офицера и джентльмена, Уильям, я надеюсь, что вы честно расскажете о том, что произошло между вами и моей дочерью.
– Ставить мою честь под сомнение нет необходимости, миледи, – спокойно ответил Уилл. – Я честно отвечу на любой вопрос, который вы мне зададите. – Он покосился на Алека, стоявшего на пороге и с явной жалостью качнувшего головой.
Леди Риз сжала веер.
– Очень хорошо, – сказала она. – Тогда, пожалуйста, скажите, целовали ли вы мою дочь?
– Разумеется, целовал.
Как только это признание вырвалось из его уст, Уилл почувствовал, что с его плеч словно упала огромная тяжесть. Им с Эви нечего стыдиться – да, они действительно целовались, но будь он проклят, если станет за это извиняться. В их ласках было ощущение неизбежности, потому что прошли годы, разлучившие их, и вот они встретились, и прежние чувства воскресли. Не такой финал свидания он бы желал, однако он его вовсе не удивил.
Эви, разумеется, была иного мнения, потому что она высвободилась из его легких объятий и направилась к сестре. Аделин встретила ее в центре комнаты, обняла и, ласково нашептывая какие-то утешительные слова, повела к креслу между двумя книжными шкафами.
Леди Риз бросила взгляд на дочерей, но потом снова устремила взор на Уилла.
– Однако, судя по тому, что я увидела, войдя в библиотеку, дело зашло дальше простого поцелуя, – заметила она.
Алек издал какое-то междометие, которое тут же перешло в кашель. Уилл посмотрел на кузена, тот поднял руки, и на его лице мелькнула усмешка.
Уилл добавил убийство Алека к списку неотложных дел, который он уже мысленно составил.
– Дело зашло дальше, чем следовало бы, – промолвил он, пытаясь ради Эви увильнуть от прямого ответа. Та сидела в кресле, пытаясь сдержать слезы. Сейчас все, на что он мог надеяться, сводилось к тому, чтобы по возможности избавить ее от еще большего позора. – Но уверяю вас, что я не стал бы продолжать в том же духе. Я испытываю большое уважение к вашей дочери, леди Риз, и это, надеюсь, вам известно.
Он почти не солгал в той части, где говорил, но вот если бы Боумонт им не помешал, одному Богу известно, до чего бы они с Эви дошли.
«До позы, при которой она обвила бы ногами мои бедра».
Отогнав от себя воображаемую картину, Уилл сосредоточился на своей будущей теще. Сама мысль о том, что ее светлость скоро станет одной из его ближайших родственниц, была настолько отвратительной, что соблазнительная картина обнаженной Эви вмиг исчезла из его головы.
– Возможно, так оно и есть, – торжествующим тоном провозгласила леди Риз, – но я полагаю, вы согласитесь, что весь этот переполох – результат ваших действий. И если вы, как утверждаете, действительно уважаете мою дочь, то осознаете свои обязанности перед ней.
Уилл поклонился.
– Разумеется, – сказал он. – Завтра же утром я первым делом нанесу визит лорду Ризу.
– Нет, это смешно! – воскликнула Эви, вскакивая с кресла. Аделин усадила ее назад и начала что-то быстро нашептывать ей на ухо.
Боумонт вроде бы вернулся к жизни, издав тяжелый вздох. Уиллу раньше в голову не приходило, что этот человек может быть ему симпатичен, но сейчас он невольно испытывал к нему симпатию. Не вызывало сомнения, что он искренне любил Эви. Однако он не только внезапно потерял ее, но и публично унижен.
