— Я люблю тебя, — повторяла Хелли, гладя его лицо своей дрожащей ладонью.
Она все еще никак не могла поверить. Он был действительно ее Джейком, которого она может любить и о ком может заботиться. Она может целовать его, когда ей заблагорассудится… как это было, например, сейчас.
И, словно читая ее мысли, Джейк слился с ней устами, вызвав у нее легкую дрожь. Но на этот раз Хелли не ощущала ни вины, пи стыда за свое желание.
Вместо этого она беззаботно возвратила его поцелуй, инстинктивно раздвинув губы навстречу его ищущему языку. По мере того как поцелуи проникали все дальше и дальше, она отвечала на них с возрастающей жадностью, которая соответствовала страсти, ошеломляющей ее чувства. Если бы она считала это греховным, то с радостью обрекла бы себя на вечную погибель.
Джейк опустил Хелли на мягкое сиденье, прикрыл ее своим телом и только теперь прервал затяжной поцелуй. Хелли промурлыкала от разочарования, а он улыбнулся — его чопорная миссионерка оказывалась, к его великой радости, очень страстной.
Приподнявшись на локте, Джейк разглядывал раскрасневшееся лицо Хелли и груди, едва прикрытые остатками лифа. Они вздымались при каждом вдохе и казались большими сочными персиками. Джейк невольно тотчас же прореагировал на это аппетитное зрелище.
Он сдавленно простонал — вскоре его накопившаяся страсть станет его проклятием. С тех пор как он встретил Хелли Гардинер, этот участок его тела хронически воспламенялся. Вероятно, ему следует испытать ее знаменитое лечение льдом или лучше попробовать добавку селитры в пищу.
Джейк заерзал на месте — брюки вдруг стали тесными, и эта проклятая штука испытывала боль. И, что еще хуже, она была словно динамитная шашка, а Хелли — зажженной спичкой. Одного прикосновения достаточно, чтобы эта штука взорвалась. Не очень-то приятно, особенно если учесть то, что произошло утром.
Собрав последние остатки поли, которой было уже совсем мало, Джейк заставил себя оторваться от соблазнов обольстительного тела Хелли.
«Боже! Уже одного этого достаточно, чтобы поставить под сомнение мое психическое здоровье», — думал он, вожделенно уставившись на свою спутницу. Хелли лежала во всем своем полунагом великолепии, а в глазах ее было столько соблазна и обещаний, что их хватило бы на совращение самого папы римского.
Для такого же слабого человека, как Джейк Парриш, этого было больше чем достаточно. Дрожащими от вожделения руками он поспешно прикрыл грудь Хелли пальто.
— Джейк, — прошептала она, неприятно пораженная внезапностью, с которой он отпрянул от нее.
Неужели ее неопытность столь очевидна, а поцелуи холодны или лишены привлекательности, что он нашел ее действия неприятными? Ведь он единственный, с кем она когда-либо целовалась. По крайней мере так целовалась. А у него, конечно же, был огромный опыт.
Склонив голову, чтобы скрыть свое разочарование, она пробормотала:
— Извините, если я сделала что-нибудь не так.
— Не так, леди Миссионерка? — Джейк обнял ее за талию и прижал к своей груди. — Ты сделала все слишком хорошо. Еще несколько минут — и мои брюки снова были бы запачканы, а мне и так пришлось долго объяснять Хо Яну, откуда это пятно.
Хелли почувствовала, как у нее от интимности этой беседы зарделись щеки. Все так неприлично… и снова…
Поцеловав девушку в макушку, Джейк прислонил голову к ее плечу и проворковал:
— Неужели вы не знаете, что делаете с мужчинами, любимая? Наверняка у тебя были поклонники?
— Нет.
Джейк недоверчиво мотнул головой:
— Ты просто меня дразнишь.
— Конечно же, нет, — огрызнулась Хелли, указывая на себя рукой. — Ты только посмотри на меня!
— Что я и делаю. — Теплый тон голоса не оставлял сомнения в значении его слов.
— Тогда, если ты не видишь почему, я думаю, тебе следует завести очки.
— С моим зрением все в порядке, леди Миссионерка. Это ты нуждаешься в очках, если не можешь рассмотреть себя в зеркале.
Он взял ее за подбородок и, нахмурившись, спросил: — Что заставляет тебя думать, будто ты некрасива? Хелли хохотнула:
— Я похожа на мать. Так говорили в Филадельфии все, а отец повторял, что никогда не видел такой бледной парочки, как я и моя мама.
— Тогда твой отец либо слепой дурак, либо подонок, заслуживающий пули в лоб.
Хелли пожала плечами и отвернулась. Но Джейк заставил ее снова повернуться к нему.
— Ты никогда не рассказывала мне о своей семье.
Хелли вздохнула:
— А что рассказывать. Я единственный ребенок. Мать в прошлом году умерла от желтой лихорадки, а отец и сейчас живет в Филадельфии.
— Что за человек твой отец, если он позволил тебе поехать в Сан-Фраициско без денег и без друзей?
Хелли отвернулась. Как больно! Она впервые заговорила об этом с чужим человеком. Но ведь это Джейк Парриш — человек, которого она любит и надеется, что он поймет ее чувства.
— Нет, он не слепой дурак. Он был рад избавиться от меня.
Хелли старалась говорить спокойно, но ей не удавалось избежать горьких ноток.
— Понимаешь ли, моя мама заразилась летом 1864-го. В то ужасное время умерли многие наши друзья и соседи. Я только окончила медицинский колледж и честно верила, что могу всех их спасти. Я считала, что могу сыграть роль Бога.
Она прильнула к груди Джейка. Он услышал в ее словах боль и крепче прижал к себе девушку. Хелли же закрыла глаза и продолжала:
— Все было ужасно… так много людей умерло. А в то время, что я помогала другим, мне сказали, что мама умерла совершенно одна. — Хелли всхлипнула. — И это было хуже всего, я должна была быть с ней. Никто не должен умирать в одиночестве.
Ей было больно вспоминать смерть матери. Так больно, что она впервые говорила об этом кому-либо. Но лежа в его объятиях, Хелли нашла в себе силы высказать все, что накопилось у нее на душе. Она и сама не понимала почему, но была уверена, что Джейк поймет ее правильно.
— Твоя мать, должно быть, была замечательной женщиной, если вырастила такую дочь, — тихо проговорил Джейк, поглаживая ее волосы.
— Да. — Хелли хлюпнула носом и полезла за носовым платком, который ей дал Джейк. — Она не только была популярной в обществе, но и обладала деловой хваткой. Ведь, если бы… не ее здравый смысл, отец давно обанкротил бы Синклер-Майнз.
— Синклер? — Джейк еще раз глянул на профиль Хелли. — Так твоя мать Джорджина Гардинер? Как это я раньше не заметил сходства.
Хелли удивленно хмыкнула:
— Так ты знал мою маму?
— Я однажды с ней встречался. Это было десять лет назад, как раз, когда мои родители погибли при пожаре. Я был молод и напуган свалившейся на меня ответственностью за огромную империю Парришей и воспитание Пенелопы.
