Мисс Фартингейл остановилась на площадке и перегнулась через перила.
– Попробуйте, и ужо будет вам за это! Я откликаюсь только на «няню». – Взметнув всклокоченными седыми волосами, она скрылась из виду.
Няня безошибочно устремилась к главной спальне и с грохотом распахнула дверь. Салли, пытавшаяся уговорить Аманду проглотить несколько ложек говяжьего бульона, перепугалась до полусмерти, аж подскочила на месте. Няня расправилась с ней быстро, устроив разнос: мол, нечего баловать тех, кто сам прекрасно может о себе позаботиться; а потом просто выгнала хлюпающую носом Салли из комнаты.
Затем няня закрыла и заперла дверь и стала критически разглядывать грустноглазую молодую женщину, безучастно смотревшую на нее.
– Почему это здесь так темно среди бела дня, могу я спросить? – взревела няня, ни к кому в особенности не обращаясь, подошла к окну и раздернула занавески. – Вот так. Теперь больше похоже на дело, – объявила она. – Ну, разве не стало веселей? А то было все равно что на похоронах.
– Здесь вполне могли состояться похороны, няня. Сразу двое, и все по моей вине. – Тихим невыразительным голосом Аманда добавила: – Пожалуйста, оставь меня.
Няня громко презрительно фыркнула:
– Оставить тебя! Оставить тебя, вот как? После того, как Хэрроу проволок меня через пол-Англии по самым ухабистым дорогам? Я покинула славную уютную комнатку в доме моей сестры, если хочешь знать, и все только потому, что ты ведешь себя, как полная дурочка! И нечего сидеть тут, как окаянная восковая кукла, бери живо ложку и ешь. Попозже я принесу тебе нормальной еды, а пока сойдут и эти помои.
Аманда по-прежнему сидела, сложив руки на коленях. Няня подошла к ней и проскрипела прямо в ухо:
– А ну ешь, маленькая мисс, или я зажму тебе нос и волью все это тебе в глотку. Да упокоит Господь твою святую мать, я уже делала так раньше.
Аманда поела. Аманда приняла ванну. Она позволила няне перевязать ей волосы розовой лентой. Каким образом старушке удалось совершить все эти чудеса, в то время как леди Чезвик и Джаред беспрестанно свирепо колотили в дверь, она и сама не знала, но через некоторое время осаду сняли, и она осталась со своей воспитанницей наедине.
Довольная тем, что позаботилась обо всех первостепенных нуждах своего ребенка, няня решила наконец немного поговорить с Амандой. Она постепенно вытянула из девушки всю историю той роковой ночи и выяснила, что Аманда испытывает глубочайшее чувство вины.
– Ага, так значит, это все твоя вина, да? А я-то думала, что ты уже выросла. Дитя, тебя можно обвинять в том, что эти бедные дети попали в такую передрягу, не в большей степени, чем меня. Кто ты такая, чтобы иметь власть над судьбами кого-то, кроме себя самой? Полагаю, если бы Хэрроу удалось убить меня по дороге, когда он пытался ввалиться в каждую яму, ты бы тоже была в этом виновата? Ну и ну, никогда не думала, что доживу до того, что ты станешь такой зазнайкой. И вот что я тебе скажу: это самый настоящий грех. Хэрроу говорит, твой бедный муж просто сам не свой от тревоги за тебя. Да и остальные тоже. Вон как они орали и стучали, и я вижу, что ты для всех этих людей очень много значишь, милая моя. И если ты привнесла в их жизнь любовь, это значит, что они готовы принять и любые страдания – так же, как и ты готова разделить с ними их страдания.
А твое дитя? Мне вот кажется, что ты просто помогаешь этому Фредди, вместо того чтобы поверить в своего прекрасного мужа. А если будешь продолжать в том же духе, то повредишь маленькому, и это точно будет твоя вина. Ну, моя золотая всезнайка, что ты мне на это скажешь?
И Аманда сломалась. Она бросилась в объятия к своей старой няне и зарыдала в первый раз с того дня, когда решила, будто виновата в том, что навлекла опасность на тех, кого любит. Няня прижала ее к своей необъятной груди и покачивалась взад и вперед, как делала это много раз в прошлом, время от времени утирая слезы. Через некоторое время она слегка оттолкнула Аманду и заявила:
– Ну, хватит уже, юная леди, а то твое дитя начнет икать.
Аманда утерла глаза подолом:
– Ах, няня, я так рада, что ты приехала. Обещаю, теперь я буду вести себя хорошо.
Няня подошла к звонку и позвонила горничной, но ничуть не удивилась, когда в комнату вместо служанки ворвался очень крупный мужчина с очень встревоженным лицом.
– Теперь с ней все будет хорошо, милорд, – заявила няня и отошла в сторону, потому что Аманда негромко всхлипнула и кинулась в объятия мужа. – Но вы можете побыть здесь только час, милорд. Моей детке нужно отдохнуть, – громко предупредила она и закрыла за собой дверь, едва не сбив с ног топтавшуюся в коридоре леди Чезвик.
Няня осмотрела благородную леди с головы до ног и хладнокровно сказала:
– А теперь, мадам, покажите-ка мне мою комнату, если у вас нет других дел.
Леди Чезвик несколько раз открыла и закрыла рот, а потом молча поманила старушку за собой. Впрочем, маленькая няня прекрасно понимала, что ей не надрали как следует уши только потому, что она успешно справилась с Амандой.
Остаток дня две женщины провели, кружа друг перед другом, как бойцовые петухи – то клюнут, то отступят – но в конце концов между ними установилось хрупкое перемирие, которое в любой момент могло перерасти в боевые действия.
Леди Уэйд, одетая в прозрачный пеньюар, пыталась сделать выбор между двумя платьями – из голубого атласа и из розовой парчи, не в силах решить, какое из них лучше подчеркнет ее красоту сегодня в театре, когда в ее спальню ворвалась горничная. Девушку определенно что-то сильно расстроило.
– Да что ты за дура проклятая, Мэри! Сколько раз тебе говорить, что нужно стучаться? А если бы я принимала гостя? Думай, что делаешь, а то придется еще разок проверить на тебе крепость моей щетки для волос.
Мэри сделала несколько книксенов, пытаясь перевести дыхание, и обратилась к леди Уэйд:
– Н-но, миледи, там, внизу, мужчина!
Бланш не впечатлилась.
– И что? Возьми у него визитку и вытолкай взашей. Я сегодня не принимаю.
– Он очень настаивает, миледи.
– Естественно. Все мои поклонники нетерпеливы. Ничего, ему полезно немного охладиться. – Она пожала плечами. – Ладно, я его приму. Мне что-то стало интересно. Скажи, я спущусь примерно через час, если он готов ждать.
У дверей послышался какой-то шорох, и Мэри испуганно вскрикнула, потому что ее оттолкнули от дверей тростью черного дерева. Бланш, услышав шум, отвернулась от зеркала и с ужасом увидела нового графа Локпорта, небрежно облокотившегося на косяк. Касторовая шляпа ухарски сползла на один глаз.
– Как ты уже заметила, потаскушка, я ждать не намерен. Будь добра, накинь что-нибудь на свое вымя. Мне нужно с тобой поговорить, а от этого зрелища я неделю не смогу пить молоко, – лениво протянул Кевин с грозным выражением на лице.
