– У меня есть основания полагать, что это была Зухра. Но я не хотел ее обвинять, дабы не подвергать жестоким пыткам и позорной казни: все-таки она женщина…
– Да как ты смеешь!
Амир схватил Алима за грудь и в следующее мгновение вскрикнул от боли. Вынырнувший из мрака Ясин вцепился зубами в руку незнакомца, точь-в-точь как Зюлейка когда-то вцепилась в руку Зухры.
Амир схватил мальчишку за шиворот, отшвырнул его в сторону и в ярости закричал:
– Придержи щенка, не то я его прикончу!
– Вижу, в кого ты превратился, Амир, – спокойно промолвил Алим, – в человека, способного убивать детей. Джамиля думает о тебе по-другому.
– Не смей произносить ее имя!
– Разве ты не хочешь о ней услышать?
Амир пытался скрыть застывшую в глазах горечь и не мог. Сколько потерь! Неужели еще и эта самая главная, из-за которой он всегда будет чувствовать себя брошенным в пустыне, а свое сердце – погребенным под слоем пепла.
– Да, хочу, – сдержанно произнес он. – Как она? Что с ней?
– Отец женился на Джамиле – мулла успел совершить обряд. После Хасану стало плохо; в тот же день он умер. Брачной ночи не было. Девушка осталась в нашем доме – она живет в гареме, отказывается от самых выгодных предложений о браке, прекрасно ладит с Зухрой и ждет тебя, Амир. Они обе тебя ждут.
Что с ним случилось? Его не слушались ни ноги, ни разум, ни сердце, которое билось так неистово, что едва не разрывалось от боли. Отец женился на Джамиле, и вместе с тем она не стала его настоящей женой. Значит, у него есть возможность обрести свою мечту, узаконить союз их сердец. Кровосмесительной связи не будет: багдадские кади это докажут – иначе не может быть. С трогательным, нежным трепетом, непостижимым чудом сохранившимся в его душе, Амир чувствовал, что для этой девушки такие условности – священны. Он сделает все, что она пожелает, лишь бы встретиться с ней, лишь бы сполна познать ее любовь!
И все-таки теперь он далеко не тот, каким был прежде. Это касается не только его внешности. Изнеженный, сладострастный юноша, читающий стихи, и жестокий бандит, без содрогания проливающий кровь, – разные люди. Джамиля любит и ждет другого человека.
Желая отвлечься от мимолетной слабости, Амир жестко и быстро проговорил:
– Что это за мальчишка?
– Мой сын.
Алим не знал, почему ответил именно так, он не раздумывал над своими словами – их подсказало сердце.
– Сын? Он не может быть твоим сыном. Сколько ему лет?
– Семь.
Амир усмехнулся.
– Ты что, зачал его, когда тебе было пятнадцать? Тогда ты сам был мальчишкой!
– Мне пришлось стать мужчиной в тот день, когда умер отец.
– Ты унаследовал его пост?
– Нет, ведь я был слишком молод. Но я служу в бариде. А ты… расскажешь о себе? Что произошло после того, как отец… тебя прогнал? Как ты попал на службу к аль-Мамуну?
Амир смотрел тяжелым, пристальным взглядом.
– Тебе хочется знать? Хорошо, расскажу. Хотя это… не очень приятная история.
– Не важно. Мне интересно послушать.
В спокойном тоне Алима не было намека на ненависть, презрение или торжество. В нем не чувствовалось даже неприязни.
«А ведь он всегда искренне стремился поладить со мной, – с удивлением подумал Амир. – Почему я вечно шел поперек? Из-за матери? Я был старшим и в любом случае остался бы первым и главным. Зачем я его унижал? Пусть его родила рабыня, но у нас один отец, одна кровь: этот юноша мог бы стать для меня близким человеком, единственным, кто по-настоящему меня понимал».
– Может, разведем костер? У меня есть припасы. Вы голодны? – вдруг спросил старший брат.
Алим пожал плечами. Перемены казались разительными и странными. Амир превратился в жестокого, хладнокровного воина и вместе с тем сделался понятнее и, как ни странно… добрее.
Молодой человек подумал о том, что надо накормить ребенка.
– Это было бы неплохо.
Когда Амир отошел в сторону, чтобы взять прикрепленную к седлу сумку, Ясин прошептал:
– Этот человек злой!
– Он мой брат, – ответил Алим.
Амир развел костер, разложил на куске ткани еду: вяленое мясо, лепешки, козий сыр. Он долго говорил, а Алим слушал. Потом наступила пауза. Некоторое время они ели молча. Амир почти не смотрел на Ясина, зато украдкой поглядывал на младшего брата.
Возле костра было спокойно и уютно. Время от времени Амир ворошил угли, отчего во все стороны разлетались яркие искры.
– Теперь ты знаешь правду. Что скажешь?
– Мне трудно судить – я не был на твоем месте. Наказание, воздаяние – все в руках Аллаха. Пройдет время, и мы все поймем, чего стоим на этом свете.
– Как живет моя мать? – помолчав, спросил Амир.
– Зухра не изменилась, – коротко ответил Алим.
– Возможно, ты прав, – немного подумав, промолвил старший брат, – мать разбиралась в ядах, как никто другой. Будь осторожен!
Алим усмехнулся.
– Она ничего мне не сделает. Не посмеет. В противном случае ей придется лишиться всего, что она имеет. Отец составил завещание грамотно, а я – еще лучше.
Сказав это, молодой человек прикусил язык. Ни в том, ни в другом завещании не упоминалось имя Амира. Но тот будто не обратил внимания на слова младшего брата.
Тем не менее, Алим попытался загладить промах.
– Если ты приедешь в Багдад…
– Мне ничего не нужно, – перебил его Амир. – Меня не интересует наследство. Я думаю только о Джамиле. Как хорошо, что она сумела найти общий язык с моей матерью! А твоя жена?
– Нет, – ответил Алим и больше ничего не сказал.
Сейчас ему не хотелось говорить о Зюлейке.
Амир понимающе кивнул.
– Неудивительно. Что за девушка? Из Багдада? Из какой семьи?
– Ты их не знаешь, – чуть помедлив, осторожно произнес Алим, – они… приезжие.
– Тебе повезло больше, чем мне, – со вздохом заметил Амир, – выбрал, кого захотел, ни перед кем не держал ответа. Ведь так?
– На все воля Аллаха.
Едва ли Амир захотел жениться на такой девушке, как Зюлейка, побывавшей замужем, имеющей ребенка, нищей, «безродной», как говорила Зухра. Старший брат всегда стремился выбирать самое лучшее – потому и решил отбить у отца Джамилю.
В следующий миг Алим испытал неприятное чувство. Нет, он не должен думать о Джамиле как о звезде, которую невозможно достать с небес! У него есть Зюлейка; он ее любит и будет любить всегда.
– Не засыпай! Нам пора идти, – сказал он Ясину.
Разморенный сытной едой и теплом костра мальчик клевал носом. Услышав голос Алима, он сразу вскочил на ноги. Живые, золотисто-карие глаза Ясина ярко блестели в свете костра.
– Оставайтесь тут. Отдохните до утра. Если вас станут искать, я постараюсь направить погоню в другую сторону, – сказал Амир.
