– Нечего их проведывать, с ними все в порядке. Пасутся себе, словно никакого пожара и не было.
– Как же им вчера повезло, что они остались живы!
– Тебе тоже вчера повезло, – заметил Стивен. – Но больше всего повезло мне. Если бы я тебя потерял, я бы с ума сошел.
Он снова притянул Ребекку к себе, и на сей раз она не пыталась сопротивляться. Горячее дыхание Стивена приятно щекотало ухо, и Ребекка невольно с готовностью прильнула к нему и, ощутив его восставшую плоть, почувствовала, как ее тело отзывается желанием.
– Я люблю тебя, Ребекка, – прошептал Стивен. – И хочу тебя. Прямо сейчас.
– Я тоже хочу тебя, милый, но мы не должны... Не здесь, так нельзя...
Но, говоря это, Ребекка и сама понимала, что те новые чувства, которые Стивену удалось в ней пробудить, сильнее, чем ее сопротивление. И вообще, что изменится оттого, если они со Стивеном сейчас займутся любовью? Ведь они уже один раз были близки, так что нет никакой необходимости корчить из себя скромницу. И Ребекка, вздохнув, прильнула к его губам, с жаром отвечая на поцелуй.
Больше они не говорили, не до разговоров им было. К чему слова, когда и без них ясно, что два человека сгорают от желания. Стивен осторожно снял с Ребекки халат, потом ночную рубашку и нежно провел ладонями по ее трепещущему телу. А секунду спустя Ребекка уже лежала на кровати. Наклонившись к ней, он принялся покрывать легкими поцелуями ее грудь, ласкать языком соски, и Ребекка, забыв про все, отдалась наслаждению.
Отступив на шаг, Стивен, не отрывая глаз от прекрасной обнаженной Ребекки, стал раздеваться. Ребекка встретила его восхищенный и жадный взгляд без всякого смущения. Более того, он доставлял ей удовольствие. У Ребекки было такое чувство, будто он взглядом ласкает ее тело.
Раздевшись, Стивен лег рядом с Ребеккой и принялся нежно и умело возбуждать ее. Он исследовал ее тело с непринужденной уверенностью и искусством опытного любовника. И вскоре волна страсти, с которой Ребекка познакомилась совсем недавно, подхватила ее и понесла в неведомые дали, и она, уже не сдерживаясь, стала пылко отвечать на жаркие ласки своего возлюбленного.
Наконец он медленно и нежно вошел в Ребекку, и она со сладостным стоном подалась ему навстречу. Крепко обхватив, она притянула его к себе, уткнулась в его шею и принялась бормотать какие-то невнятные нежные слова, а Стивен вонзался в нее все сильнее и сильнее. И тут Ребекка, сама не зная почему, вдруг вспомнила, как целовалась на палубе с Глэдни. И внезапно вчерашний сон явственно предстал перед ней. О Господи! Да ведь вторым, кто ей приснился, был Глэдни Хэллоран!
Интересно, как бы Джин объяснила этот сон?
И Ребекка, ощущая, как на нее накатывает волна острого до боли наслаждения, успела подумать, что никогда не сможет поговорить с Джин на эту тему. В этот момент тело ее содрогнулось, и, глухо застонав, она, приподнявшись, изо всех сил прильнула к Стивену.
Глэдни и Генри Хокинс дожидались прибытия Лексингтонского трехчасового поезда, больше известного как Луисвиллский экспресс. На нем должны были приехать Ребекка и Стивен Лайтфут. Глэдни с Хоком явились в Лексингтон накануне их приезда, чтобы договориться насчет конюшни для лошадей и гостиницы для себя. От Глэдни не укрылось то, что Хок заказал только два номера – один для себя, другой для Ребекки.
Отметив это, Глэдни, когда они с Хоком приехали на станцию, наконец-то высказал вслух давно возникшее у него подозрение:
– А ведь жокей ваш – не кто иной, как Ребекка. Верно, Хок?
– Что? – переспросил Генри, моргая. Они с Глэдни уже давно не поддерживали беседы, и старик задремал, сидя в зале ожидания, пригревшись на теплом утреннем солнышке, бьющем сквозь оконное стекло.
– Я сказал, что ваш жокей – Ребекка.
Несколько секунд Хок с изумлением взирал на Глэдни, потом отвел взгляд.
– С чего это тебе в голову взбрело?
– А вот с чего. Сколько раз я просил вас познакомить меня с ним, а вы все отнекивались. Потом я задал себе вопрос: почему это он не поехал вместе с вами в Цинциннати, чтобы выбрать новую двуколку? Ну, допустим, не смог. Тогда почему он не приехал в Лексингтон, чтобы вас встретить, а заодно испробовать ваше приобретение?
– А откуда ты знаешь, что он его не испробовал? – не сдавался Хок.
– Потому что я обвязал вокруг колеса ниточку, – объяснил Глэдни, очень довольный своей выдумкой. – Если бы на двуколке ездили, ниточка непременно бы порвалась, а она до сих пор на месте.
– Это ты хитро придумал, – нехотя признал Хок и, вздохнув, добавил: – Ладно, Глэдни, так уж и быть, открою тебе тайну. Наш жокей – Бекки.
– Но почему вы это так старательно от меня скрывали?
– Неужели не понятно? Потому что, если об этом станет известно, нас дисквалифицируют.
– Черт бы вас побрал, Хок! Неужели вы думаете, что я стал бы об этом трепаться на каждом углу?
– Нет, конечно, – примирительно сказал Генри. – Но уж лучше перестраховаться. Ты же знаешь поговорку: говоришь по секрету – пойдет по всему свету. Думаю, ты меня понимаешь.
– Понимаю, конечно. Но не беспокойтесь, я никому не выдам вашу тайну. А индеец знает?
– Нет, – ответил Хок. – По крайней мере не думаю. Если только Бекки не растрепала, пока жила в «Дубовой долине». А ты, оказывается, здорово наблюдательный, Глэдни. Ничего от тебя не скроешь! Никому никогда и в голову не приходило, что наш жокей – Бекки.
– Если я об этом догадался, то и другие рано или поздно догадаются, – заметил Глэдни. – Но если это и в самом деле произойдет, помните, что вашу тайну они узнают не от меня.
– Да откуда им узнать? – проворчал Хок, но через секунду, раздраженно махнув рукой, воскликнул: – Черт подери, парень! Что я с тобой играю в кошки-мышки! Да я всякий раз перед скачкой места себе не нахожу от страха. Что, думаю, если кто-то узнает и я останусь без наездника? Конечно, можно и другого нанять, но такого, как Ребекка, днем с огнем не сыщешь! Ей нет равных!
– Это верно, – кивнул Глэдни. – Когда я смотрел, еще не догадываясь, как она правит двуколкой...
Договорить Глэдни не успел.
– Прибывает Луисвиллский экспресс! – послышался чей-то крик, и сидевшие в зале ожидания засуетились, зашумели и поспешили к выходу, норовя поскорее очутиться на платформе.
Хок даже не пошевелился, а вот Глэдни с изумлением ощутил отчаянную радость оттого, что через несколько минут встретится с Ребеккой, и беспокойно заерзал. Он не видел ее всего две недели, а казалось – целую жизнь. До этой минуты Глэдни не понимал, как он по ней соскучился.
– Почему бы и нам не выйти на платформу? – с напускным безразличием спросил он.
– Что, не терпится?
