— Не упадите, — сказала герцогиня. — Хотя это будет хороший повод посмеяться во время будущих встреч. И все равно не надо. — Она взяла Синтию за локоть и потянула вверх. — Я рада с вами познакомиться.
Держа Синтию под руку, она повернулась вместе с ней к герцогу.
— Улыбнись девушке, Харт. А потом можешь продолжать хмуриться на Ланкастера.
— Очень рад, — сказал герцог, сверкнув улыбкой и продемонстрировав обаятельную сторону дьявола.
— Очень приятно, ваша светлость, — с трудом произнесла Синтия.
Улыбка с лица герцога пропала, когда он посмотрел на Ника.
— Ну что ж, Ланкастер, оставим твою очаровательную спутницу. Что так неожиданно привело тебя в Сомерхарт?
— Мне думается, что леди могла бы что-нибудь выпить, пока мы не углубились в разговоры, — ухмыльнулся Ланкастер.
— Ник! — воскликнула Синтия, ужаснувшись его невежливости.
Ланкастер не смог сдержать сдавленного смеха, и когда Синтия бросила взгляд в сторону хозяев дома, она поняла почему. Герцог и герцогиня смотрели на нее, удивленно подняв брови.
Так много времени прошло с тех пор, как Синтия была в приличном обществе. Месяцы. Здесь существовали правила, которые следовало соблюдать. Важные правила. Здесь Ник был для нее лордом Ланкастером.
— Я…
Ник совершенно не выглядел смущенным, но он ко всему относится с такой легкостью.
— Мы с мисс Мерриторп знаем друг друга с детских лет, почти кузены.
— Хм, кузены? — переспросила герцогиня. — Тогда, поскольку Ланкастер нам очень близок, мы тоже должны обращаться с вами как с кузиной, мисс Мерриторп. Как это замечательно!
— Когда это, — фыркнул герцог, — он был хоть сколько-нибудь близок к семье?
— К твоей, возможно, нет. Они почти все сквалыги. За исключением твоей сестры. И тети Августы.
— Спасибо. — Герцог проворчал что-то еще, но все же направился к шкафчику и наполнил четыре бокала красным вином. — Это подойдет для тебя, Ланкастер?
— Вполне.
— Тогда давайте сядем.
Они все присели у слабо горящего камина. Синтия едва ли могла припомнить дом, где камины горели в пустых комнатах.
— Я пришел за своим долгом, — без предисловий заявил Ник.
— Это ты у нас специалист по долгам, а не я, — фыркнул герцог.
— Ты знаешь, о чем я говорю.
Сомерхарт наклонил голову. Герцогиня что-то пробормотала, но мужчины не обратили на это внимания.
— Мисс Мерриторп необходим скромный приют на несколько дней.
Взгляд голубых глаз остановился на Синтии.
— В каком смысле?
Синтия в тревоге повернулась к Нику. Что он скажет? Почему они не обсудили это заранее?
— Через девять дней она достигнет совершеннолетия.
— Понятно.
То, что, конечно, понял Сомерхарт, ему не понравилось. Герцогиня, однако, обрадовалась:
— Вы спасаетесь от ненавистного брака?
Синтия вздрогнула.
— Вы бежите с Ланкастером?
У герцогини заблестели глаза.
— Нет, — ответила Синтия.
— Мы посмотрим, — одновременно с ней ответил Ник.
— Понятно. — У герцога снова поползли вверх брови. — Только я не уверен, что мой долг обязывает меня испытать гнев целой разъяренной семьи. Даже двух семей. Или… — он посмотрел на Ника, — возможно, четырех.
Четырех, подумала Синтия. Именно так. Пострадают четыре семьи, если они поженятся.
— Конечно, ваша светлость. — Синтия встала, заставляя тем самым встать мужчин. — Мы не должны были просить об этом.
— Мы не просили, — прервал ее Ник. Вежливая маска с его лица исчезла, теперь оно было серьезным. — Я просил. И независимо от гнева семьи я буду просить вас взять ее под вашу защиту. Речь идет о лорде Ричмонде.
— Ричмонд, — выдохнула герцогиня.
— Я думаю, вам известна репутация этого человека.
— О да, — заявила герцогиня. — Он был одним из самых близких друзей моего отца. Если, конечно, эти шакалы способны на дружбу. Более презренного человека я никогда не встречала.
У Синтии загорелось лицо. Она чувствовала, как разливается по комнате отвращение, она буквально ощущало это словно что-то материальное. Что-то, что она принесла сюда.
— Тогда никаких вопросов, — снова подала голос герцогиня. — Вы остаетесь.
— Полагаю, ты тоже должен остаться?
Сомерхарт сложил руки на груди, глядя на Николаса.
— Вашей любезности нет границ, — поклонился Ланкастер с едва заметной улыбкой.
Герцогиня встала и взяла Синтию за руку:
— Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. И называйте меня Эммой. Похоже, мы с вами еще больше кузины, чем я подозревала.
Синтия, изумившись быстроте происходящего, позволила вывести себя из гостиной. Мужчины остались. Будут говорить о ней, и она понимала это. Ей только хотелось знать, что будет сказано в ее адрес.
— Можешь представить мое замешательство, — начал Сомерхарт, как только за женщинами закрылась дверь. — Мы с Эммой как раз обсуждали поездку в Лондон. На твою свадьбу.
— Да. Замешательство.
— Я так понимаю, ты разорвал помолвку.
— Я зайду к мисс Брандисс лично, как только вернусь в Лондон.
— Это никому не понравится. Ни ее семье, ни твоим кредиторам.
— Знаю.
Сомерхарт сел, положив ногу на ногу.
— Мне дали понять, что лорд Ричмонд стал… неспособен.
— Если ты имеешь в виду, что кто-то кастрировал его, то я тоже это слышал. Не знаю, что он собирается делать с Синтией. По всеобщему мнению, он больше не способен стать отцом, но, возможно, это неправда.
Сомерхарт ухмыльнулся и сделал глоток вина.
— Его человек преследовал нас, когда мы ехали сюда. Я планирую завтра утром отправить свой экипаж назад, чтобы попытаться пустить их по ложному следу. Если ты хочешь, чтобы я уехал, я уеду.
Сомерхарт махнул рукой, и Ланкастер почувствовал облегчение.
— Я не буду страдать бессонницей из-за таких, как Ричмонд. В худшем случае я продержу в неизвестности девять дней семью мисс Мерриторп. Зачем быть герцогом, если невозможно злоупотребить своей властью?
Николас поднял свой бокал и кивнул в сторону герцога, прежде чем осушить его до дна.
— Как у тебя обстоят дела? Я знаю о твоих железных дорогах, но недавно услышал разговоры о судоходной компании.
— Несмотря на причастность к парламенту, я считаю, что железные дороги проще, — проворчал Сомерхарт. — Судоходство… Клянусь, эти американцы, наверное, хотят, чтобы их соблазнили договором. Единственный человек, соблазнение которого меня интересует, это моя жена.
— Что такое? — улыбнулся Ланкастер. — Они хотят, чтобы ты был любезен с ними?
— Как будто для этого у меня есть время, — раздраженно откликнулся герцог.
