Еще он думал о вероятности зачатия. Теперь он, разумеется, понимал, что в первый раз она пришла к нему в объятия девственной.
Глядя на ее бледное лицо, он с внезапно вспыхнувшим щемящим чувством подумал о том, с чем может быть связана эта бледность.
«Ты придешь ко мне, – приказывал он молчаливой Чхота Моти, – не важно, где ты будешь, невзирая на обстоятельства».
Поняла ли она истинное значение его слов? Тогда она должна забыть о маскараде и прийти к нему с правдой. Непременно!
Но придет ли?
Возможно, если он сам скажет ей, что разгадал загадку. Но Кушна Дев просила его не делать этого, и он внял ее просьбе и рад, что поступил так.
– Как я понял, вы провели последнюю неделю в Лакхнау, мисс Адамс?
Он не играл с ней. Просто не знал, что сказать. Мора кивнула, не глядя на него.
– Мои родные говорят, что вы много сделали, пытаясь отыскать меня. Я очень признательна. Прошу прощения, что невольно причинила вам затруднения.
– Услуга в самой себе несет награду, – ответил он небрежно.
Услышав знакомые слова, Мора просто убрала свою руку из его ладони и отошла.
– Она сама не своя, – прошептала тетя Дафна. – Как вы думаете, что нам делать с ней?
– Совершенно ни к чему спрашивать об этом Росса, – выразил протест дядя Лоренс.
– Признаться, я мало разбираюсь в мыслях и настроениях молодых леди, – согласился с ним Росс.
Или в их сердцах...
Вспомнив, что семейство собирается ужинать, Росс коротко поклонился и не стал дожидаться, пока Лала Дин проводит его.
– Некоторые люди совершенно не меняются, верно? – задала вопрос тетя Дафна, глядя Россу вслед. – Идем, дорогая. – Она взяла Мору под руку. – Пошли ужинать. Ты стала такой худышкой.
Так началась для Моры трудная неделя – вопреки тому, что ее друзья и родные не могли быть более заботливы и добры к ней. Даже те матроны, которые были склонны злорадствовать по поводу разрыва ее помолвки с богатым Чарльзом Бартоном-Паскалем, искренне сочувствовали девушке, такой бледной и подавленной.
Однако этот скандал не оказался таким уж трагическим. Карлайоны не намерены были обсуждать тот факт, что племянница сбежала в Лакхнау без их спроса, а потому и другие не сплетничали по этому поводу. Дамы из военного городка ограничились тем, что навестили Карлайонов, выразили свое сочувствие и приветствовали возвращение семейства в их общество. Воспоминания вскоре поблекли, и к концу недели имя Чарльза Бартона-Паскаля мало кто упоминал.
Но вовсе не расспросы и соболезнования причиняли Море постоянные страдания, а то, что, вернувшись домой из розового дворца, она столкнулась с прежней неопределенностью своих отношений с Россом Гамильтоном. Она видела его почти ежедневно за каким-либо занятием, сталкивалась с ним, когда он входил в офис дяди или выходил оттуда. Иногда они разговаривали, чаще нет, и хотя Росс держался с ней неизменно вежливо, он явно намеренно соблюдал Дистанцию между ними.
В глубине души Мора не переставала надеяться, что он проявит к ней больший интерес теперь; когда ее помолвки с Чарльзом уже не существует. То, что он знал правду о причинах ее бегства из Дели, казалось бы, должно было сблизить их, но Росс ни разу не упомянул о злополучном эпизоде, когда им случалось остаться наедине.
Мора мало-помалу пришла к ужасному заключению, что Росс не испытывает к ней теплых чувств. Если он и любит кого, так несуществующую двоюродную сестру Кушны Дев. Ни один мужчина, который обладал женщиной, целовал ее, шептал самые нежные слова, как это делал тогда Росс, не может быть равнодушным!
Каждую бессонную ночь, проведенную с тех пор – а их было немало, – она боролась с желанием рассказать Россу правду. Но была слишком горда для этого. Ведь она и в самом деле та женщина, которую он любит, он мог бы сразу узнать ее по голосу, прикосновениям, даже, несмотря на темноту, по цвету глаз. Не мог он, в конце концов, быть до такой степени ослеплен очарованием таинственной Маленькой Жемчужины.
О! Как она начала ненавидеть это имя! Как уязвлена была ее гордость сознанием, что ревнует к несуществующей женщине, к той, кем была она сама!
Подавленная, униженная, несчастная в любви, Мора не в состоянии была ни спать, ни есть, ни сделать вид, что к ней вернулся прежний душевный настрой, который раньше считали в семье надоедливым и утомительным для окружающих, а теперь были бы рады его возвращению. Ей уже нет необходимости волноваться по поводу возможной беременности – опасения отпали меньше чем через неделю после ее появления в резиденции, но в критические дни она оставалась бледной и вялой. Дядя с теткой в один голос твердили, что чем скорее они уедут в горы, тем лучше для всех.
И вот однажды вскоре после рассвета Росс, проезжая верхом мимо резиденции, наткнулся на череду открытых и крытых повозок, заполонивших всю подъездную дорогу. Носильщики хлопотали под надзором Лала Дина возле свертков и сундуков, перетаскивая их к повозкам, в то время как их начальник с важным видом стоял на веранде и сверялся с толстой пачкой списков.
Росс натянул поводья и спешился. Быстро взбежал по ступенькам.
– Что происходит, Лала Дин?
– Мэм-сахиб решила отправить вещи в Симлу сегодня. Погоду считают подходящей для переезда.
– А сама мэм-сахиб?
– Семья уезжает завтра.
Их не будет по крайней мере три месяца, если не больше. В горах, в тени великого Гиндукуша, погода будет прохладной, Росс это знал. Лоренс Карлайон останется здесь, и он тоже. Работы невпроворот, особенно дел в Сундагундже.
Глядя на непрерывный поток слуг, выносящих из резиденции мебель, одежду и ящики с домашней утварью, Росс сдвинул брови и полез в нагрудный карман за сигарой. Он был усталый и злой, потому что всю ночь провел, беседуя с крестьянами, а потом, перед самым рассветом, поскакал в Бхунапур поговорить с Мохаммедом Хаджи.
К сожалению, эта встреча ничего не дала Россу. Разговор не касался Моры Адамс, ее имя даже не упоминалось. Росс надеялся получить убедительные доказательства того, что готовится мятеж против британских представителей в Бхунапуре, так как Мохаммед Хаджи мог быть в курсе подобных дел.
Черт бы побрал этих скрытых индусов! Почему ни один из сотни не дал ему сведений, которые он искал? В деревне наверняка полно было людей, которые знали о передаваемых шепотом угрозах британским властям в Бхунапуре! Росс отлично знал, что лишь немногие жители Бхунапура хотели, чтобы старый продажный деспот вернулся к власти. Но они были фанатиками. И Росс с Карлайоном в последние полгода немало потрудились над тем, чтобы вытащить каждую такую змею из ее норы.
Участие Росса в земельном споре между двумя самыми влиятельными талукдарами в Сундагундже было прикрытием, легендой, нужной до тех пор, пока он сам и Гхода Лал тайно выслеживали и арестовывали людей, виновных в подстрекательстве к бунту. Но их деятельность перестала быть тайной, иначе Гхода Лал не получил бы удар ножом, а Росс не стал бы объектом засады в овраге у моста возле Сундагунджа.
