Клэр вдруг заметила, как в испуге исказилось лицо Изабель. Ведь в понимании мисс Фостер молоко было тем продуктом, который доставлялся в бутылках к двери на кухне. Во время летних прогулок она видела, как пасутся на лугах коровы. Но как от них получают молоко, этот вопрос никогда не обсуждался, и юных знатных леди старались ограждать от таких знаний.
– В другой раз, – поспешила вмешаться Клэр. – Нам уже на самом деле пора возвращаться. Летом обычно не замечаешь, как быстро летит время и наступает темнота.
– Мне так все понравилось здесь, – вздохнула Изабель, – но мисс Корт права, к тому же у меня намечена сегодня вечером встреча.
– Сядьте на лавку, я сниму с вас башмаки, – предложила Милли.
– А я удалю застрявшую в волосах солому, мисс, – хихикнула Кейт.
Изабель посмотрела на Клэр, и они обе рассмеялись.
– Что же скажет на это моя матушка? – в ужасе прошептала Изабель.
– Не беспокойтесь. Я не позволю вам покинуть коттедж, покуда вы не обретете свой обычный вид, – заверила ее Клэр. – Будем надеяться, что мне не придется заниматься этим и с мистером Найтли.
Они увидели, как оба мужчины приближаются к ферме, по-прежнему глубоко увлеченные беседой. Напряженный взгляд Изабель смягчился.
– Все это очень скверно, – сказала она, – но у нас ничего не выйдет без благословения матушки. И, естественно, папиного, он всегда придерживается ее мнения во всем.
Клэр внимательно следила за мужчинами, обращая внимание на мистера Найтли. Его костюм, слава Богу, оказался в приличном виде, поэтому ей предстояло только немного поработать над Изабель. Ей очень хотелось прихорошить и его, словно она была ему нянькой. Но у миссис Фостер – острый взгляд. Пятно от травы или соломинка в прическе неизбежно вызвали бы допрос с ее стороны.
Мужчины в превосходном расположении духа, довольные друг другом, пожали руки на прощание, а молодые женщины попрощались с миссис Кларк и ее дочерьми – и те и другие желали друг другу всего наилучшего.
Вернувшись домой в коттедж, Клэр отправила Изабель в спальню, чтобы расчесать ей волосы и извлечь соломинки, которые просмотрела Кейт. Нужно было к тому же выбить как следует подол муслинового платья. Легкие туфельки Изабель, к счастью, не пострадали.
Когда они вышли к мистеру Найтли, то условились, что о посещении фермы никто из них упоминать не будет.
– Так будет лучше ради спокойствия самой мисс Фостер, – заявила Клэр – Надеюсь, мистер Найтли, вы получили для себя кое-что полезное из общения с мистером Кларком?
– Да, очень много, и я в долгу перед вами, мисс Корт, за то, что вы меня ему представили.
– Думаю, если вам захочется поехать туда еще раз, вам будет оказан самый радушный прием.
– О, это было бы замечательно, – вздохнула Изабель – Как бы мне этого хотелось – больше всего на свете! Сколько я получила удовольствия от сбора яиц. Ты знаешь, Перри, меня даже приглашали подоить корову!
На мгновение Найтли, казалось, онемел. Затем, широко улыбнувшись, сказал:
– Ничего себе – подоить корову! Очень рад, что вы этого не сделали. Почувствовав чужую руку, корова могла взбрыкнуть и ударить вас. – Его лицо просветлело, когда он заметил, как опечалилась Изабель. – Но я уверен, что вы сумели бы при необходимости удержать ее. Но, думаю, такое больше никогда не повторится.
– Нет, конечно, – тихо согласилась с ним Изабель, – но все равно это была прекрасная прогулка!
Клэр немного их проводила, сочувствуя в душе мистеру Найтли. Если бы у него были деньги, все бы немедленно устроилось – Изабель его обожала.
Сумерки постепенно сгущались. Клэр зажгла лампу на рабочем столе и открыла крышку бюро. Здесь, в алфавитном порядке, в отдельных маленьких ящиках лежали пакетики с данными о ее клиентах – имена, приблизительный возраст, их пристрастия, а также образцы ткани прежде сшитых для них платьев. Своим аккуратным почерком она записывала нужные для себя замечания, как это делает учитель, выслушавший рассказ ученика.
Завтра нужно съездить в Кливдон, чтобы пополнить запас шелковых материалов, а также купить серебряную нить для отделки оборок на платье мисс Пэттерсон. Она набросила пунцовый отрез на манекен и ножницами отрезала снизу маленький кусочек. Нить должна точно соответствовать цвету ткани. Ни один, даже самый острый, критический глаз не должен заметить никакого изъяна в ее платье. Рекомендации мисс Пэттерсон, законодательницы мод, могут оказаться для нее бесценными.
Отступив назад, Клэр разглядывала шелк. Его цвет как нельзя лучше подходил к белокурым волосам мисс Пэттерсон, в этом наряде она действительно будет неотразимой на балу, который должен состояться через две недели. Но и девушка с такими темными волосами, как у Клэр, могла бы выглядеть не менее эффектно в таком платье, само собой разумеется, если дополнить наряд бриллиантами или жемчужной нитью на шее.
Ее размышления прервал стук в дверь. Кто-то пришел. Затаив дыхание, она уставилась в дверь, словно стараясь разглядеть посетителя через стену. Стук был мягким, почти вороватым, и она вдруг подумала о Джордже Палмере. Нет, его не было в городе, и разве он мог надеяться, что она откроет ему дверь! Было довольно поздно, детишки с фермы не могли прийти, да и стук у них был более энергичный, стремительный.
Она подошла вплотную к двери. Стук повторился.
– Кто там?
– Клэр, это я, Марк Конрад. Открой, пожалуйста, дверь.
– Ради чего? Что вам угодно, мистер Марк Конрад.
– Мистер Конрад? – переспросил он. – Не слишком ли формально, мисс Корт?
– Что вам угодно? – повторила она.
– Вы хотите, чтобы я продолжал торчать на крыльце на виду у любого идущего мимо работяги? Подумайте о своей репутации!
В его голосе послышалась насмешка, и Клэр почувствовала, как внутри у нее закипает гнев. Она быстро открыла дверь, и Марк живо проскользнул внутрь. Она в упор посмотрела на него.
– Как вы смели заставить меня открыть дверь, прибегая к шантажу? Вы подвергаете угрозе мою честь, являясь ко мне в такой поздний час. Я была о вас лучшего мнения, Марк Конрад, но, кажется, я ошиблась, оказав вам доверие.
– Клэр, моя дорогая…
– Я вам не дорогая Клэр! – бросила она на него гневный взгляд. – Ни сейчас, ни когда-либо прежде! Объясните, по какому делу вы пришли и позвольте мне заняться своими делами.
– Никто меня не видел, клянусь, – сказал он, вопросительно разглядывая ее покрасневшее лицо. – Почему вы так сердиты?
– Я не сердита, по крайней мере не была таковой до вашего прихода, но мне казалось, что мы оба, и вы, и я, обо всем договорились в отношении нашего поведения.
– Да, это так, но мне захотелось тебя увидеть.
