Не успел он выйти из палатки, как со всех сторон раздались тревожные крики. Слышны были топот лошадей и лязг оружия, заглушаемые беспрерывным шумом ветра среди деревьев. Гиэяс вторично проснулся и вскочил, задыхаясь от испуга. Он раздвинул драпировки палатки. Его ослепила молния. Затем он ничего не видел, кроме непроглядной тьмы. Но вдруг, при новом блеске молнии, более продолжительном и ярком, он увидел, с удивлением и ужасом, того, кого считал мертвым. Того, чью голову он держал в своих руках несколько минут тому назад, мертвую голову принца Нагато. Увидел его с мечом в руках, прискакавшего на коне, который, как показалось Гиэясу, не производил никакого шума.
Его утомленные нервы, его ум, возбужденный лихорадкой и еще помраченный сном, не дали ему побороть суеверный страх. Его сила души покинула его, и он испустил страшный крик.
— Привидение! Привидение! — кричал он, распространяя ужас во всем лагере. Потом он грузно, без чувств, упал на землю. Думали, что он умер.
Некоторые вожди тоже узнали принца Нагато и, испуганные не менее Гиэяса, довершили беспорядок в войске. Крики «Привидение!» раздавались со всех сторон. Солдаты, вышедшие было из палаток при криках тревоги, снова прятались.
Нашелся храбрец, которому вздумалось заглянуть в мешок, чтобы убедиться, там ли еще мертвая голова. Но когда он увидел, что она исчезла, то и этот неверный принялся кричать, оповещая об этом событии. Замешательство было полное. Все эти люди, столь храбрые перед видимой опасностью, дрожали перед сверхъестественным. Они распластывались на земле, взывали к ками, Будде, смотря по своим верованиям.
Принц Нагато и его матросы были очень удивлены оказанным им приемом, но они им воспользовались и проскакали без помех через лес. Очутившись по ту сторону, они подождали и пересчитали друг друга, все были на месте, верхом на лошадях.
— В самом деле, ками покровительствует нам, — говорили матросы. — Кто мог бы подумать, что наша затея так окончится?
— И что нас примут за привидения!
Они собирались в путь.
— А Лоо! — вскричал Райдэн. — Где он?
— Это правда, — сказал принц, — он один не вернулся.
— А ведь он отправился первый, — сказал Райдэн.
Подождали несколько минут.
Покинуть Лоо, всеобщую утеху, того, кто напоминал отцам их детей, этого маленького героя-насмешника, немного жестокого, который ничего не боялся и надо всем смеялся! Пустились в путь с тяжелым сердцем; все вздыхали.
— Что могло с ним случиться? Он, может быть, заблудился в темноте, — говорил Райдэн, беспрестанно оборачиваясь.
Ехали минут десять, как вдруг задние услышали быстрый галоп. Они остановились и прислушались. Действительно, скакала лошадь, и к шуму ее шагов скоро присоединились взрывы смеха: это был Лоо.
— Райдэн! — крикнул он. — Иди, возьми меня, а то я упаду, я умираю со смеху!
Райдэн поспешил навстречу мальчику.
— Ну, вот и ты! — сказал он ему. — Зачем ты отстал! Ты нас испугал.
— У меня было много дел, — сказал Лоо, — вы управились раньше меня.
— Что же ты делал?
— Возьми-ка сначала вот это, — сказал Лоо, протягивая Райдэну отрубленную голову, — она тяжелая, точно каменная.
— Как! Тебе удалось ее похитить!
— Да! — говорил Лоо, беспрестанно оглядываясь. — А они там думают, что она сама ушла, и сходят теперь с ума.
Пустились галопом, чтобы догнать принца и его товарищей.
— Мальчик вернулся? — спросил Нагато.
— Да, господин, и он привез голову человека, который походил на тебя! — вскричал Райдэн с какой-то отеческой гордостью.
— Я не только это сделал, — говорил Лоо, все оборачиваясь назад. — Видите там это красное зарево? Не правда ли, похоже на восход солнца?
— В самом деле, небо освещено, — сказал принц, — словно зарево пожара.
— Это оно и есть, — сказал Лоо, хлопая в ладоши, — лес горит.
— Ты поджег его! — вскричал Райдэн.
— Ведь я поклялся отомстить за наши чудные барки, которые обратились в пепел там, на взморье! — сказал Лоо с достоинством.
— Как ты это сделал? Расскажи нам, — сказал матрос.
— Ах! Я рассажу вам, — вскричал Лоо. — Как только я украл голову казненного, я услышал со всех сторон крики. Тогда я бросился искать лошадь, чтобы быть готовым бежать. Однако я еще не хотел уходить. Когда я добыл лошадь, я сломил смолистую ветку и зажег ее о фонарь; потом я снял его и бросил в солому носилок. Солома тотчас же загорелась, а ветер раздувал мой факел. Я уехал, поджигая всюду. К моему величайшему удивлению, солдаты, вместо того чтобы схватить меня и свернуть мне шею, завидев меня, бросались передо мною на колени, протягивали ко мне руки и умоляли меня пощадить их. Одни принимали меня за Таци-Маки, дракона Тифонов, другие — за Маризитана. Они принимали мою лошадь за кабана, на котором едет, стоя, бог битв. Я помирал со смеху. Но чем больше я смеялся, тем больше они боялись. Тогда я поехал шагом по лесу, совершенно спокойно, поджигая здесь знамя, там — сухое дерево или копну сена.
— Никогда не поверил бы, чтобы храбрая армия могла быть так напугана ребенком! — вскричал Райдэн, смеясь от души.
— Если бы ты их видел, — говорил Лоо, — как они бормотали, как дрожали! И было отчего: все говорили, что привидение протянуло руку, вооруженную мечом, над Гиэясом, который тотчас же упал мертвый.
— Да, — сказал Ната, — нас приняли за легион привидений.
Зарево от пылавшего леса освещало небо до самого верха. Принц обернулся посмотреть.
— Лоо, — сказал он, — я каждый день не нарадуюсь, что взял тебя с собою. Ты неустрашим, как герой, и под твоей хрупкой оболочкой бьется львиное сердце. Оба подвига, которые ты совершил, заслуживают блестящей награды, и я даю тебе звание самурая.
Услышав эти слова, Лоо замер от волнения. Он взглянул на Райдэна, который ехал рядом с ним, потом вдруг бросился ему на грудь.
По приказанию принца, несколько человек слезли с лошади и концами сабель вырыли могилу на краю дороги, чтобы похоронить голову героя Садо.
— Мы за ней вернемся позднее, чтобы воздать ей должные почести, — сказал принц.
На могилу навалили камней, чтобы узнать ее.
— Теперь, — сказал принц, — поспешим; надо быть в Киото до зари.
Поскакали галопом. Несколько человек ехали впереди в качестве разведчиков. Принц тоже был впереди своего отряда. Ему хотелось остаться одному, чтобы скрыть свое волнение и беспокойство. Ему не пригрезилось: гонец действительно сказал Гиэясу, что скоро начнется атака Киото! Напасть на священный город микадо! Осмелиться поднять руку на божественную особу сына богов! Нагато не мог поверить такому кощунству; мало того, его тревожила мысль, что Кизаки была в опасности. Мысль, что она была оскорблена в своем царском могуществе одним из своих подданных, напугана воинственными криками, шумом сражения, быть может, принуждена была бежать. Эта мысль приводила его в неистовое бешенство. Он удивлялся, как не вцепился Гиэясу в горло, чтобы задушить его собственными руками в ту минуту, когда говорил про Киото.
