— О да, разумеется! — воскликнула Анжелика, немного краснея.
— Какое безрассудство. Он, как всегда, рисковал, снова играл с судьбой.
— Пегилен, вы меня с ума сведете! — вскричала Анжелика, тряся Лозена за плечи. — Что за гнусная шутка?
— Ш-ш-ш!
Он обнял ее уверенным жестом искушенного в женщинах мужчины, прижал ее щеку к своей и, чтобы немного успокоить, прошептал:
— Я действительно скверный малый, моя милая, но чтобы намеренно ранить ваше сердечко — такому не бывать. К тому же нет человека, кроме Его Величества, разумеется, которого я бы любил больше графа де Пейрака. Однако не стоит заранее терять голову, душа моя. Возможно, он успел скрыться.
— Но все же… — вскрикнула было Анжелика.
Он сделал запрещающий жест.
— Но все же, — повторила она чуть тише, — зачем королю понадобилось арестовывать его? Еще вчера Его Величество так любезно говорил с ним, и я сама ненароком слышала, с какой нескрываемой симпатией он отзывался о Жоффрее.
— Увы! Симпатия одно, а государственные интересы и укрепление власти совсем другое!.. И не нам, простым придворным, судить о чувствах короля. Помните, он достойный ученик Мазарини, который однажды сказал о воспитаннике: «Он позже остальных встал на путь, но он дальше всех пройдет по нему».
— А вы не думаете, что всему виной происки архиепископа Тулузского, монсеньора де Фонтенака?
— Не знаю… Я ничего не знаю… — повторил Пегилен.
Анжелика замерла, словно в каком-то оцепенении.
Жоффрей!
«Что все это значит? — без устали спрашивала она себя. — Где он? Где?»
Анжелика отчаянно желала, чтобы муж вдруг оказался рядом. Но его не было!
Внезапно ей показалось, что дыхание жизни вернется к ней только вместе с возвращением Жоффрея, только когда она вновь увидит и обнимет его.
Анжелика теряла опору.
Она тонула в вечной пустоте.
И только теперь поняла, почему рассталась с жизнью прекрасная Од из «Песни о Роланде», когда узнала о смерти своего героя.
Но ведь ее Жоффрей не мертв! Он только исчез.
Скоро… скоро всему найдется объяснение. Простое объяснение! Самое обычное!
Именно это, как заведенный, твердил ей Пегилен. Анжелика старалась взять себя в руки и рассуждать здраво.
Пегилен проводил ее домой, обещал разузнать, что сможет, и зайти с новостями утром. Возвращаясь в отель, Анжелика отчаянно надеялась, что муж ждет ее там, но обнаружила только Марго, охраняющую покой спящего Флоримона, и старую тетушку, о которой все позабыли на время праздников и которая сейчас неспешно семенила по лестницам. Слуги отправились в город танцевать. Сквозь закрытые оконные ставни доносился приглушенный шум продолжающегося веселья.
Анжелика, как была, прямо в праздничном платье упала на постель, стянув только чулки и туфли. Ее ноги опухли и сильно болели после безумной беготни по городским улицам с де Лозеном. Мысли все время путались и куда-то ускользали. «Я подумаю обо всем завтра», — сказала она себе и забылась тяжелым сном.
Ее разбудил крик с улицы:
— Гаспаша! Гаспаша!..
Над городскими крышами плыла полная луна. Со стороны порта и с главной площади все еще доносились радостные возгласы и песни, но в этой части города было тихо, почти все жители спали, сраженные усталостью.
Анжелика выскочила на балкон и увидела Куасси-Ба, стоящего в полосе лунного света.
— Гаспаша!.. Гаспаша!..
— Подожди, я сейчас тебе открою.
Босая, она бегом спустилась вниз, зажгла свечу и повернула ключ в замочной скважине.
Мавр тотчас одним ловким движением проскользнул внутрь. Его глаза странно блестели. Он дрожал, словно от ужаса.
— Откуда ты?
— Оттуда, — Куасси-Ба неопределенно махнул рукой. — Мне нужна лошадь. Скорее дайте мне лошадь!
Он по-звериному оскалился.
— На хозяина напали, — прошептал он, — а у меня не было с собой большой сабли. Ох, почему я не взял сегодня большую саблю!
— Как напали, Куасси-Ба? Кто напал?
— Не знаю, гаспаша. Откуда мне знать, бедному рабу? Паж принес записку. Хозяин пошел куда-то. Я следом. А во дворе того дома людей почти не было, только карета с черными занавесками. Из нее выскочили мужчины и окружили моего сеньора. Хозяин вытащил шпагу, но врагов становилось все больше. Они схватили его. Бросили в карету. Я прицепился сзади, но два лакея взобрались на ось и били меня, пока я не упал, но одного из них я тоже свалил и задушил.
— Ты его задушил?
— Своими руками, вот так, — сказал он, открывая и закрывая розовые ладони, точно тиски. — И я побежал по дороге. Было ужасно жарко, и я так хотел пить, что язык стал больше головы.
— Иди попей, потом расскажешь.
Анжелика прошла за ним к конюшне, где мавр схватил ведро с водой и долго, жадно пил.
— Сейчас, — сказал он, вытирая толстые губы, — я возьму лошадь и помчусь за ними. Я их всех зарублю моей большой саблей.
Разворошив сено, Куасси-Ба вытащил оттуда свой нехитрый скарб и кривую саблю. Пока мавр снимал с себя разодранный в клочья, испачканный в пыли атласный наряд и надевал простую ливрею, Анжелика, стиснув зубы, отвязала и вывела из стойла его лошадь. Соломинки ранили ее босые ноги, но графиня де Пейрак не замечала этого. Она словно очутилась в кошмарном сне, мучительно длинном, который никак не кончался…
Как будто она бежала к мужу, протягивала к нему руки, но понимала, что никогда не сможет его догнать, никогда…
Анжелика смотрела вслед черному всаднику. Подкованная лошадь копытами выбивала искры из круглых булыжников мостовой. Постепенно топот копыт затих, и на смену ему пришел чистый колокольный звон, призывающий христиан к заутрене, чтобы вознести благодарственный молебен. Забрезжил прозрачный рассвет.
Королевская брачная ночь подошла к концу. Инфанта Мария-Терезия стала королевой Франции.
Глава 15
Мария-Терезия прощается с графиней де Приего. — Водопад подарков. — Тринадцатое июня: последний визит кардинала Мазарини на Фазаний остров
НАСТУПИЛО десятое июня. Утром в опочивальню молодой королевы явилась свита, чтобы сопроводить ее к мессе, после которой Мария-Терезия отправилась на прогулку с королевой-матерью и королем. Людовик пребывал в превосходнейшем настроении. Он шутил, смеялся, был нежен с молодой женой и оказывал ей знаки внимания, на которые было приятно смотреть. И все же в воздухе витало какое-то скрытое напряжение.
Поутру король объявил супруге о своем окончательном решении: она должна расстаться с испанской câmara-mayor, поскольку ее присутствие нарушает установленный при французском дворе обычай, согласно которому эту должность может занимать лишь дама из французской знати.
