Джо-Энн Пауэр - Ангел страсти

Осыпая Анжелу поцелуями, Николас перенес ее в спальню. Быстрым движением раздвинул занавесы, положил ее на постель и нетерпеливо начал раздевать ее. Потом разделся сам.

Он был великолепен, ее Дьявол. Массивные, совершенной формы плечи. Сильные руки. Покрытая темными волосами могучая грудь. Твердая, как сталь, плоть. Она восхищалась им. Обожала его. Ласкала горячо и нежно.

Анжела целовала лицо Николаса, его тело, видела, как он замирает от ее прикосновений.

— Я умираю рядом с тобой, дорогая, — шептал он.

Анжела положила ногу ему на бедро, и его горячая плоть скользнула вдоль лепестков, прикрывающих вход в самую ее глубину. Он казался таким большим, таким горячим, таким напряженным. Она задохнется, если не почувствует его внутри себя, подумала Анжела.

— Позволь доказать мою любовь, — молила она, целуя его губы в отчаянии, прижимаясь к нему все сильнее, помня все, чему научилась за последние несколько дней и ночей.

— Ты убьешь меня, — бормотал он, стискивая зубы.

Анжела исполнилась решимости заставить его забыть осторожность. Они должны вместе унестись в заоблачные высоты.

— Нет, любовь моя. Я хочу придать тебе новые силы, сделать тебя счастливее. Обещаю. Не противься мне, мой Дьявол, мой Николас, мой муж.

Последнее слово сломало оставшиеся барьеры. Он поднялся, как языческий бог, исполненный решимости, обнял ее за плечи и вошел в нее, словно одержимый.

Анжела еще не ведала подобного восторга. Она чувствовала, как уверенно он заполнил ее. Знала, теперь он принадлежит ей. Она отдалась ему без колебаний, самозабвенно, полностью, без оглядки. Вскрикивала в экстазе, причинявшем боль, снова прижималась теснее.

Николас стонал от наслаждения. В этот момент она любила его еще сильнее.

Он замедлил движение. Удивленно открыл глаза, вопросительно посмотрел на нее. Теперь ему стала известна ее тайна, он оказался сразу в аду и в раю. Попытался отделиться от нее. Но Анжела не отпускала его.

— Ты ведь любил меня, счастье мое. — Она устроилась поверх него прочно, взяла в себя его тело, а он стонал в сладостном восторге. — Не уходи. Я твоя. Я знаю, это не все, ты сам учил меня. Доведи дело до конца. — Она поцеловала его в губы. — Перенеси нас обоих в рай, как должно быть между мужчиной и женщиной.

— Я так тебя хочу, — признался Николас, окидывая ее любовным взглядом.

В следующее мгновение он перевернул ее на спину и уже не сдерживал порыва, окутал ее всю негой, лаской сверху, внутри нее. Нашептывая таинственные слова, целовал шею, грудь, не переставая скользить в ней, и не мог утолить страсти.

Впился пальцами в ее плечи. Она выгнулась, стараясь быть ближе к нему. Все ее тело содрогалось от сладостной дрожи, желая убедить его в том, как она его любит и не сможет жить без него.

Он тоже шептал уверения в любви, в неукротимом желании сделать ее своей сейчас, немедленно. Теперь он принадлежал ей. А она ему. Она никогда не принадлежала другому мужчине и не будет принадлежать. Только ему, Полуночному Дьяволу.

Она лежала в его объятиях ослабевшая, изнемогающая.

А он ненавидел себя.

Пригладил ее волосы, погладил по круглому изгибу плеча, постепенно отстраняясь от ее теплого влажного тела.

— Не уходи, — Анжела притянула его к себе.

Николас закрыл глаза, борясь с двумя противоречивыми необходимостями — сделать так, как она просит, и отделиться от нее, пока не поздно. Анжела прижалась к нему с безыскусной грацией. Все еще желая ее, знал — он должен уйти и не причинить вреда. Она поняла и шире раскинула ноги, стараясь удержать его.

— Нельзя, — протестовал он, сгорая от муки и соблазна.

Он не смел потерять над собой контроль и оставить ее с ребенком. Но она осыпала его поцелуями и не собиралась отпускать его.

— Мы так мало любили друг друга, давай дольше побудем вместе.

Ее призыв сковал его волю. Сознание заполнилось ею, только ею одной. Как и сердце, принадлежащее только ей. Желая загладить вину за боль, доставленную ей раньше, он показал, как может любить — долго, глубоко, сладостно. Ее страсть окутала его мягкой влагой, он двигался в ее лоне, как во сне. Стремясь доставить ей еще больше удовольствия, он продел руки под ее колени и приподнял их. Издаваемые ею стоны музыкой звучали в ушах.

Николас то ускорял, то замедлял свое скольжение, и она радостно принимала его. Когда она уже чуть ли не теряла сознание от наслаждения и возбуждение ее подходило к самому пику, он сделал попытку выйти из нее, сохранив от последствий. Но Анжела не отпустила.

— Останься. Давай вместе увидим звезды.

— Дорогая, — простонал он, — держать тебя в объятиях для меня вершина блаженства.

Она обвила его руками.

— Ты тоже должен почувствовать радость, — прошептала она.

Не дав ему ответить, она поцеловала его в губы. Анжела прижалась к нему грудью, и он почувствовал, как теряет рассудок и не может остановить безудержного стремления войти глубже, в самую сердцевину ее тела, открыть для нее и себя невиданный мир счастья.

— О, Николас, — она вся дрожала, нежно воркуя ему на ухо. — Вот так я хочу ощущать тебя всегда. Совсем слитым со мной — кожа к коже, сердце к сердцу.

Анжела положила руки ему на ягодицы и крепко прижала к себе, заставляя не бояться естественного пути сотворения всего живого. Внезапно молния пронзила мозг, затем наступила звенящая тишина, и их души слились в едином порыве. Лаская и услаждая ее, он взорвался внутри нее с невиданной силой, Анжела стонала и кричала от страсти. Николас удивлялся тому, как эта женщина смогла открыть для него новый мир неиспытанного доселе блаженства.

Уставший, взволнованный, он нежно прижал ее к себе. Она осыпала его поцелуями, стараясь удержать в себе неизведанные ощущения, их совместную вселенную, куда больше никому не суждено проникнуть, вселенную, созданную только для них двоих.

Он крепко держал в объятиях ее влажное тело, зная, как недолго ему осталось ощущать мягкую шелковистость ее кожи, целовать ее душистые волосы. Он попал в рай и в… ад.

Наступил момент, когда следовало нести ответственность за содеянное. Он напрасно позволил мечте унести себя туда, куда вход ему запрещен.

Николас подошел к кувшину с водой и налил воды в таз. Обмыл лицо, почувствовал способность рассуждать более трезво. На своем теле увидел пятна, свидетельствовавшие о ее невинности. Он, ощущая себя предателем, смыл их тоже. Теперь на нем навсегда останется печать причиненного ей зла.

Схватив полотенце, он насухо вытерся. Теперь нужно раздобыть масло акации и лимон. Не то чтобы от них можно ожидать большой пользы. Он так изголодался за несколько ночей воздержания, и если Анжела могла иметь ребенка, она должна была зачать его сегодня. Но все же не мешало попытаться предотвратить это.