— Правда?
Она подумала, что если Йен готов ради нее на любой подвиг, то почему бы ему для начала не подать в отставку и не снять столь ненавистную ей форму майора федеральной армии.
Но Иен тут же расставил все по местам:
— Конечно, все надо делать в пределах разумного, — Правда? — вновь спросила Элайна. И услышала тот же ответ:
— Да, правда. Но в пределах разумного.
Элайна с улыбкой взглянула на мужа.
— Нет… Я имела в виду… Да, я согласна, что все нужно делать… Нужно делать в рамках разумного… Я же… Я же далеко не всегда так поступаю…
Йен покачал головой, не совсем понимая, о чем идет речь. Посмотрев на жену, он вдруг увидел, что она дрожит.
— Тебе холодно?
— Нет, ничуть!.. Только… Только обними меня…
Йен осторожно обнял жену и тут же почувствовал, как зашевелился малыш. На душе у Йена сразу стало радостно и спокойно. Хотя Джером говорил… что штиль на море всегда бывает перед бурей. Но сейчас Йен не хотел думать об этом.
В дом, который Йен снял в самом центре Вашингтона, они приехали уже ночью. Несмотря на темноту, в столице царило необычайное оживление. По улицам с грохотом катили экипажи. Отовсюду доносились ржание лошадей и цоканье копыт. Слышались крики мальчишек — разносчиков вечерних газет. На перекрестках пылали жаровни. На них жарились орехи. В окнах почти всех домов горел свет. Словом, жизнь била ключом. Утром Элайна хотела внимательно осмотреть город сама, без помощи добровольных гидов, предлагавших свои услуги.
Путешествие оказалось нелегким. Хотя большую часть пути они проделали по железной дороге, Элайна чувствовала, что малыш неспокоен. Кроме того, зима в тот год выдалась на редкость суровая. Улицы Вашингтона покрылись ледяной коркой. Вдоль них возвышались сугробы. Экипаж бросало из стороны в сторону. В какой-то момент Элайна уже усомнилась, что они благополучно доберутся до дома.
Но все обошлось, Элайна с помощью мужа вышла из экипажа, и тотчас дворецкий услужливо распахнул перед ней дверь. В холле она остановилась.
— Хочешь осмотреть дом? — спросил Йен.
— Конечно.
Он взял жену под руку и провел по всему дому.
— Генри, это моя жена, — торжественно сказал Йен дворецкому. — Элайна, Генри служит здесь не только дворецким, но исполняет и множество других поручений.
— Всегда к вашим услугам, миссис Маккензи, — поклонился дворецкий.
— Будьте любезны, Генри, познакомьте чуть позже мою жену с поваром и горничной.
— Как прикажете, сэр.
Кивнув, Йен отпустил дворецкого и помог Элайне подняться на второй этаж. Элайна улыбнулась мужу.
— Прекрасный дом!
— Я снял его несколько лет назад. И время подтвердило, что поступил правильно. Ну а теперь неплохо бы отдохнуть. У тебя совсем измученный вид.
— Я хорошо себя чувствую.
— Тебе сейчас нельзя переутомляться. Твоя спальня на этом же этаже. Я тебя сейчас туда провожу. А слуги живут на третьем.
В спальне Элайны, уютной и со вкусом отделанной, стояла большая, покрытая белым одеялом, кровать и сосновая мебель. Стены были оклеены голубыми обоями.
Потолок украшала лепнина.
— Прелестно! — Элайна с благодарностью взглянула на мужа.
Сердце ее переполнила радость. В этой комнате Элайне предстояло жить. Возможно, долго. И комната эта очень ей понравилась.
— А где будешь… спать ты?
— На первом этаже в очень удобной комнате. Дверь выходит в холл. Думаю, так лучше для нас обоих. В случае чего я быстро поднимусь к тебе. Ведь до родов осталось совсем мало времени. И моя помощь может понадобиться в любую минуту. А теперь я пойду. Очень устал. Попросить Лили помочь тебе раздеться?
— Не надо. Я сама.
Йен поцеловал жену, пожелал ей спокойной ночи и вышел.
Элайна села на кровать и задумалась. Она была уязвлена, озадачена и чувствовала себя очень одинокой. Ей вдруг захотелось снова оказаться вместе с ним в Чарлстоне, вдали от столичного шума и суеты. Почему он спит в другой комнате и оставил ее одну? Ведь тем самым муж словно возвел стену между ними! Элайну мучила ревность.
Здесь, в Вашингтоне, у него не так уж много дел. Где и с кем он проводит свободное время? Неужели с дочерью полковника?
Однако она не находила в себе сил для объяснения с мужем и сомневалась в том, нужно ли такое объяснение. А что, если этот разговор заденет ее гордость и самолюбие. Или после этого Йен вообще откажется от нее?
В комнату уже принесли ее дорожный сундучок. Элайна открыла его, разделась и, облачившись в ночную сорочку, легла в постель.
Лежа на спине, она смотрела в потолок и долго не могла заснуть. Прошло полчаса… Может быть, час… Через открытое окно до нее донеслись голоса. Элайна встала с постели, перегнулась через подоконник и посмотрела вниз.
На ступеньках парадного крыльца стоял Йен и о чем-то разговаривал с Генри. Но так тихо, что Элайна не слышала ни одного слова.
Муж спустился по ступенькам, и молодой грум подвел к нему Пайю. Йен вскочил в седло и, выехав за ворота, исчез в темноте. При этом даже не оглянулся…
Негодование и ревность охватили Элайну. Где же сейчас Йен?.. С кем собирается провести ночь?..
В конце концов Элайна твердо решила проявить характер, поскольку муж почти не бывал дома и, очевидно, намеревался и впредь вести себя подобным образом.
От тяжелых мыслей Элайну отвлекали только политические события, глубоко волновавшие ее. Конгресс беспрерывно заседал и старался найти компромисс в переговорах со штатами, готовыми провозгласить независимость. Так по крайней мере уверяли газеты.
В первые дни января очень похолодало. Йен становился все отчужденнее, хотя, проводя с женой редкие часы, держался любезно и внимательно. Правда, при этом мысли его явно блуждали далеко. Элайну не покидало ощущение, что она заперта в стеклянной клетке. Молодая женщина ни с кем не встречалась и не разговаривала. Йен же, приходя поздно вечером, виделся с ней только за ужином. Когда Элайна затевала с ним беседу о ситуации в стране и Флориде, он тут же переводил разговор на другую тему.
Через неделю после их приезда в Вашингтон Генри принес Элайне записку от мужа. Тот сообщал жене, что придет домой поздно, поскольку получил приглашение на званый вечер от миссис Роуз Гринхау.
«По понятным тебе соображениям я попытался уклониться от этого приглашения, но мне не удалось. Полковник Мейджи категорически настаивает на моем присутствии. Миссис Гринхау сейчас едва ли не первая леди в Вашингтоне. Ее супруг скончался несколько лет назад, оставив ее с четырьмя детьми. Недавно эту женщину постигло еще одно несчастье: она потеряла свою дочь Гертруду.
Миссис Гринхау — исключительная женщина. В ее доме встречаются известные политические деятели, как северяне, так и южане. Эти встречи куда полезнее дипломатических раутов, поскольку в неофициальной обстановке договориться, как правило, значительно легче. А это сейчас для всех нас самое главное. Так что мне придется там задержаться. К ужину я вряд ли успею. Поэтому не жди и ложись спать».
