— Любопытно, — проговорил Пенрит своим бархатным голосом, — если у Крэнли нет оснований для такого заявления, то это не вполне… — Слово «благородно» носилось в воздухе, но ни один человек в здравом уме не осмелился бы обвинить его в подобном, если только не собирался встретиться с ним на дуэли.
— Продолжайте… — Крэнли сжал челюсти.
— Зачем? Все и так ясно!
— Что именно, лорд Пенрит? — уточнил Крэнли. — Леди Амелия искала мужа. И нашла его. Этой чести удостоился ваш покорный слуга.
Не успела Амелия открыть рта, чтобы сообщить Крэнли, насколько бесцеремонна его манера выражаться, как Даттон произнес:
— Но ведь есть еще пари.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Неужели? — спросил Даттон. — Возможно ли, что вы не знаете о ставках в книге «Уайтса», которое гласит, что леди Амелия должна…
Ее невероятно заинтересовало, что именно она должна была сделать согласно пари, но в это мгновение Крэнли оборвал тираду лорда мощным ударом в лицо. Тот упал, точнее, осел в грязь и остался там. Ни Пенрит, ни Райтби не помогли ему подняться. Впрочем, вполне вероятно, что он все равно не смог бы стоять на ногах.
— Так вы слышали о пари? — заключил Пенрит, саркастически приподняв одну бровь.
— В книге «Уайтса» их слишком много! — отрезал Крэнли. — В любом случае это неподходящая тема для ушей леди Амелии.
Помимо привычки целовать ее в укромных углах, он также постоянно пытался лишить девушку возможности веселиться.
— Да, — согласился Пенрит, — полагаю, теперь, когда она собирается выйти замуж, принимать решения о том, что ей подобает слышать, будет ее муж.
Просто чудовищно! Она никогда не будет настолько повиноваться своему супругу. Еще чего не хватало!
— Это какое-то недоразумение, — ответила она. — Я не давала согласия выходить замуж за лорда Крэнли. Впрочем, как и ни за кого другого еще.
— Вот как? — Элегантный Эденхем подошел ближе к лестнице дома герцога. — Это звучит обнадеживающе. Можем ли мы укрыться от дождя в вашем доме, леди Амелия? Поскольку Олдрет вернулся, будет уместным сообщить ему о себе. И рассказать кое-что о его дочери.
О Господи!
Амелия никогда еще не стояла так близко к этому известному соблазнителю. Многие женщины старались избегать этого мужчины, учитывая слухи о том, что поддаваться его влиянию небезопасно. Кто знает, что у него на уме!
Он был поразительно хорош собой. Его красота сразу бросалась в глаза. Лорд был высок и строен, обладал блестящими темно-каштановыми волосами и яркими карими глазами, тонко очерченными бровями и самым изящным носом, который девушка когда-либо встречала. Да, устоять против такого мужчины трудно!
— Вы не впустите их, — фыркнул Крэнли. — Ведь я уже сразился с половиной Лондона, только чтобы все эти джентльмены держались подальше отсюда.
— Это дом моего отца, лорд Крэнли, — громко возразила Амелия. Эденхем едва заметно улыбнулся. Она внезапно почувствовала прилив азарта. Ей даже хотелось смеяться, однако девушка надеялась, что сможет удержаться от этого. — Я бы никогда не стала прогонять гостей герцога.
— Черт побери, Эми! — воскликнул Крэнли с нотками раздражения в голосе. — Вы делаете все для того, чтобы помучить меня.
— Неужели? — мило ответила она. — Как приятно слышать это! — Крэнли взглянул на нее так, что ей пришлось зажмуриться. Обычно следующим его действием был поцелуй в каком-нибудь укромном уголке. Оставалось лишь надеяться, что он достаточно быстро найдет такой. — Джентльмены, полагаю, герцог Олдрет будет рад видеть вас.
И прежде чем Крэнли успел ее остановить, Амелия прошла мимо лакеев в дом.
— Похоже, она все-таки решила принять их, — заметила София со своего поста у окна. — Как умно с ее стороны!
Стоящий рядом Олдрет посмотрел на нее искоса.
— Ведь вы не причините моей дочери вреда, София? — мягко спросил он, и в его голубых глазах одновременно читались цинизм и уязвимость.
— Такое мог сказать вам только этот гнусный Уэстлин. Неужели вы думаете, что я способна обидеть невинную девушку? — Возмущению леди Далби, казалось, не было предела.
Остальные присутствующие, то есть семьи Олдрета и Софии, держались поодаль, тихо беседуя в противоположном углу гостиной. Даже Хоксуорт стоял на собственных ногах, а не валялся на диване — поистине редкое зрелище!
Герцог едва заметно кивнул, не сводя глаз с ее лица. Он порядком состарился за те двадцать лет, что они были знакомы, как, впрочем, наверное, и она сама.
— Олдрет, я ведь давным-давно простила вас, — продолжила София, изучая его профиль, в нем еще можно было различить волевые черты. — Тот вечер в театре, когда Зоэ нашла покровителя в вашем лице, заставил меня забыть обо всех трениях, что у нас случались.
— Вы так рады, что ваша подруга стала моей любовницей? — тихо уточнил Олдрет.
София укоризненно покачала головой:
— Не рассчитывайте, что сможете обмануть меня, мой милый Олдрет. Какой-нибудь обыватель может думать о ней что угодно, но мы-то с вами знаем, что Зоэ стала вашим спасением. И вы любите ее именно за это.
В ответ герцог лишь фыркнул, но его глаза улыбались, хотя губы оставались крепко сжатыми.
— Уэстлин был уверен, что мое отсутствие было необходимо вам, чтобы строить козни против моей семьи, моего дома, моего наследника.
— В некоторых вопросах этот тип поистине непоколебим. Невероятно, как такой старый опытный человек может так часто заблуждаться, — откликнулась София.
— Вы ненавидите его, — произнес Олдрет, пристально вглядываясь в ее лицо.
— Ну разумеется, мой дорогой. Однако меня утешает мысль о том, что Каро замужем за его наследником.
— А не оказываете ли вы плохую услугу собственной дочери, выдавая ее за Эшдона?
— Они отлично подходят друг другу. Она любит его. А он отвечает ей взаимностью.
Олдрет кивнул, почти успокоившись:
— Вы уверены, что после всей этой истории Амелия выйдет замуж за достойного человека?
— И любящего, дорогой мой, — ответила она. — В этом можете довериться мне.
— Многие за это назвали бы меня глупцом, София. — В его голубых глазах засверкали лукавые искорки.
— Под «всеми» вы подразумеваете лорда Уэстлина, — заметила София. — А что думает Зоэ?
— Ваша подруга доверяет вам почти так же, как мне.
— О, даже больше, я полагаю, — с улыбкой отозвалась она. — Между нами нет контрактов, предписывающих ту или иную степень ответственности.
Лицо Олдрета посуровело.
— Это из-за Джейми.
