– Еще некоторое время Грэгг не сможет его сторожить, – сказал сэр Тристрам. – Я позаботился о том, чтобы он немного поспал. Видишь ли, он единственный, кого нам следует бояться. Дворецкий никогда не видел моего кузена, а я сомневаюсь, что он вообще был в доверительных отношениях с хозяином.
– Вот здесь вы правы! – подтвердил Банди. – Но он знает, что там, в тайнике, человек, потому что этот Грэгг, черт бы его побрал, успел ему сообщить.
– Я справлюсь с дворецким, – коротко сказал Шилд, берясь за поводья и вставляя ногу в стремя. – Оставайся здесь и, если я свистну, подходи к тому окну. Ты можешь мне потребоваться, чтобы показать, где тот завиток на резьбе, который открывает панель.
Он сел в седло, развернул лошадь и направил ее в прогал в кустарнике, через который Людовик и Банди попали в парк.
Мистер Банди, потрогав подбитый глаз, бросил ему вслед:
– Ну и осторожный! Очень жаль!..
Сэр Тристрам подъехал к главному входу, слез с лошади и не только громко позвонил в колокол, но и повелительно застучал дверным молотком.
Через несколько минут запертая на цепь дверь осторожно приоткрылась, и выглянул дворецкий, бледный, растрепанный, с черным синяком под глазом, почти такого же размера, как и у Банди.
– В чем дело, черт побери? – повелительно спросил сэр Тристрам. – Что вы меня тут держите? Откройте дверь!
– Ох, это вы, сэр! – с облегчением вздохнул дворецкий и стал поспешно отмыкать цепь.
– Разумеется, это я! – сказал сэр Тристрам, проходя мимо него в холл. – Я ехал домой из Хэнд-Кросс и услышал пистолетные выстрелы. Что все это значит? Что вы здесь делаете в такой час?
– Я… я так рад, что вы приехали, сэр! – сказал дворецкий, утирая лицо. – В самом деле рад, сэр. Я так потрясен, что не знаю, что со мной. Это все Грэгг, сэр. Нет, не то чтобы он сам что-то сделал… У него были подозрения, что в эту ночь готовится ограбление. Он оказался совершенно прав, сэр: к нам вломились люди, и один из них спрятался в каком-то тайнике, о котором до сих пор я ничего не слышал. Никогда в жизни я не был так побит, сэр, никогда!
– Тайник? Что за тайник? – спросил Шилд. – А сколько было бандитов? Вы схватили кого-нибудь из них?
– Нет, сэр, и Грэгг лежит, словно мертвый. Их было очень много! Мы делали все, что могли, но они сбили выстрелом свечи и в темноте скрылись. Только один остался за панелью. Грэгг хочет его поймать, я велел молодому конюху сторожить панель. Это в библиотеке, сэр.
– Судя по всему, вы вели себя, как компания идиотов! – сердито сказал сэр Тристрам и направился в библиотеку.
Канделябр был поднят с пола, и свечи, многие поломанные, были снова зажжены. На диване лежал Грэгг, а молодой конюх, побитый и растрепанный, стоял посередине комнаты, не спуская настороженных глаз с панели. Он дотронулся до вихра, приветствуя сэра Тристрама, но не сдвинулся с места.
Шилд посмотрел на лежащего, и с хрипом дышащего Грэгга.
– Он в нокауте, – сказал он. – Вам лучше отнести его наверх, в кровать. А где та панель, о которой вы говорили?
– Да вот она, сэр! – ответил молодой конюх. – Я слежу за ней. Пусть только он выйдет оттуда, вот что мне надо!
– Я посмотрю за ним, – ответил сэр Тристрам. – А ты возьми того парня за ноги и помоги Дженкинсу отнести его в постель. Захватите воды и уксуса и посмотрите, что можно сделать, чтобы привести его в чувство. Только осторожно!
Получив эти авторитетные указания, конюх с дворецким подняли Грэгга с дивана и осторожно понесли его из комнаты. Подождав, пока они начнут подниматься по лестнице, сэр Тристрам закрыл дверь библиотеки и тихо позвал:
– Людовик! Все в порядке, выходите!
– А вдруг он задохнулся в этой дыре? – прозвучал от окна голос Банди.
– Ерунда, там хватит воздуха! Где эта штука, что открывает панель?
Банди просунул в окно голову и показал ту часть фриза, где она могла находиться. Шилд провел рукой по резным украшениям и, найдя нужную деталь, повернул ее. Панель сдвинулась в сторону, и Шилд, схватив канделябр, отрывисто бросил:
– Людовик! Вы ранены?
Ответа не последовало. Сэр Тристрам нагнулся, чтобы осветить открывшуюся нишу. Она была совершенно пуста.
Сэр Тристрам опустил канделябр и снова повернул резное украшение, закрывая панель.
– Его там нет, – проговорил он.
Абель Банди не выказал никакого удивления.
– Я так и знал, – сказал он, приготовясь залезть в комнату, – что мы отсюда легко не выберемся. Вот так всегда с мистером Людовиком и с его похождениями! Как вы думаете, куда он подевался?
– Да бог его знает! Он мог уйти отсюда в тот момент, когда свечи были сбиты на пол. Не входи сюда!
Банди послушно остался там, где был:
– Как скажете, сэр. Но это на него не похоже – увиливать от драки!
– А какой от Людовика толк в схватке, когда у него одна рука на перевязи? – возразил сэр Тристрам. – Сходи и посмотри, не вернулся ли он туда, где вы оставили лошадей. Если его там нет, то он где-то в доме.
– Хорошо, сейчас схожу, но мне кажется, что это без толку. Не похоже, чтобы молодой хозяин мог кого-то вдруг испугаться. Вы удивитесь, если узнаете, во скольких схватках он участвовал за эти два года.
– Ошибаешься, я совсем не удивлюсь.
– Он храбрый парень! – признал Банди и растворился в темноте.
Через несколько минут он появился снова и коротко сказал:
– Его там нет!
– Проклятый мальчишка! – воскликнул сэр Тристрам. – Быстро отойди от окна! Кто-то сюда идет!
Банди торопливо нырнул за подоконник, дверь открылась, и хромая, с помощью дворецкого вошел Грэгг.
У него распухла челюсть и были выбиты два передних зуба. Сэр Тристрам быстро сунул в карман свою разбитую правую руку. Хотя голова у Грэгга шла кругом, он все-таки что-то соображал; когда его затуманенный взор упал на Шилда, он еще больше побледнел и, схватившись за спинку кресла, еле ворочая языком, проговорил:
– Все это очень странно, но я буду стеречь! У меня ключи от всех дверей. Если он все еще там, то никуда не уйдет!
Молодой конюх вошел в комнату и сказал серьезно:
– На вашем месте, мистер Дженкинс, я принес бы ему немного бренди. Не бойтесь, мистер Грэгг! Никто не выйдет отсюда, пока ключи у вас.
Дворецкий, сообразив, что глоток бренди, пожалуй, не помешает и ему самому, отправился за графином. А молодой конюх, подойдя к слуге, проникновенно сказал:
– А вам не стоило спускаться вниз, мистер Грэгг, – и расчетливо ударил его пониже уха.
Несчастный слуга грохнулся на пол, а молодой конюх, зло сверкая своими красивыми глазами, угрюмо проговорил:
– Может, это послужит тебе уроком, рябой ублюдок!
Прежде чем сэр Тристрам обрел дар речи, дворецкий, услышав грохот, поспешно вернулся в библиотеку. Конюх тут же повернулся к нему и сказал:
