– Но с чего ты взяла? – Брюс сбросил плащ на пол.
– Ах, оставьте! Я ничего не могу, не смогу объяснить вам! Это предчувствие, это обостренная интуиция!..
– Хорошо, хорошо! – Брюс примирительно выставил вперед ладони. – Мы продолжим поиски!..
– Но ведь никто не слыхал о ее смерти, – заметил Константин.
– Давайте подумаем, что могло бы произойти, если бы она осмелилась явиться во дворец! – сказал Чаянов.
– Но почему во дворец? – недоумевал Константин.
– Мне кажется, я о чем-то догадываюсь, – сказал Чаянов.
– Расскажи им все! – сказал Брюс Лейле.
– Лучше ты, – ответила она как-то странно дружески.
И он рассказал все, что она доверила ему. Внимательно выслушав этот рассказ, Константин высказал свое мнение:
– По-моему, я знаю, где могла бы в итоге очутиться наша беглянка, если бы все-таки дерзнула прийти во дворец!..
Однако без дозволения царя ни Брюс, ни Чаянов не могли быть допущены туда, где, как они полагали, могла находиться Леена-Дарья. Оставалось дождаться возвращения Петра, внезапно покинувшего Москву вследствие полученных известий о волнениях крестьян на Волге.
Брюс, Чаянов и Константин изнывали от нетерпения. Лейла потеряла сон и аппетит.
– Мы не можем ждать возвращения Петра, – говорила она. – Каждый день может случиться непоправимое!
– Пожалуй, она права, – замечал Константин. Но когда трое мужчин оставались наедине, Константин не был настолько уверен в себе.
– Лейле нельзя верить, нельзя, – твердил он.
Наконец Брюс принял решение: попытаться подкупить людей, служивших в том учреждении, где могла быть задержана Леена-Дарья.
Но когда Чаянов передавал деньги, человек, отвечавший за тех, кто бывал задержан в этом учреждении, рассказал следующее:
– За то время, которое вы имеете в виду, было задержано шесть молодых девок, не считая пожилых баб и старух…
Затем он рассказал о каждой из узниц и позволил Чаянову и сопровождавшему Чаянова Константину обойти все камеры. Но среди этих заключенных женщин не оказалось Леены-Дарьи.
– Подожди! – Чаянов обратился к сторожу камер, где содержались женщины. – Ведь говорилось не о пяти девках, а о шести! Где же шестая?
Хватились шестой узницы. Расспрашивали служителей. Спустя час разыскали того из служителей, который, как оказалось, отправил шестую узницу не куда-нибудь, а во дворец! Он утверждал, что это было сделано по приказу царицы!..
Чаянов и Константин бросились в дом Брюса. К счастью, они застали его дома.
– Кажется, дело принимает дурной оборот! – крикнул с порога малой гостиной Чаянов.
– Едем! – распорядился Брюс. Он велел слуге позвать Лейлу.
– Может быть, лучше ехать без нее? – спросил нерешительно Константин.
– Нет, не лучше! Уж поверьте моей интуиции! – прервал его Брюс.
Спустя совсем недолгое время со двора выехала карета.
***
За день до того, как Чаянов и Константин проникли в место заключения женщин, оттуда во дворец явился важный, чиновник и попросил об аудиенции у молодой царицы. Ей доложили и она согласилась принять его, но велела, чтобы его предупредили о том, что она не принимает никаких решений!
– Только царь может принять решение! – повторяла она.
Чиновник рассказал царице, что была задержана молодая женщина…
– Она говорила, что должна непременно увидеться с Вашим Величеством! Ее, конечно, схватили и арестовали. Ждали возвращения государя, но она вела себя буйно, и потому мы порешили пытать ее малыми пытками, не дожидаясь возвращения Его Величества. Ее много раз подымали на дыбу, но она ничего не сказала о себе. Тогда ей пригрозили, что будут загонять иглы под ногти.
Она испугалась и рассказала о себе, что она – крещеная финка, зовут ее Дарьей, служила в доме боярина Константина Романовского, то есть в том доме, который на постройке нового города поставлен. Более ничего не сказала, и решено было еще пытать ее. Но она лишь плакала и просилась к царице: говорила, клялась всеми клятвами, что жизнь царицы в опасности!.. Катерина призадумалась. Со дня отъезда мужа она сделалась еще более беспокойна и приказывала выставлять двойной караул у двери в покои маленькой Аннушки. Но молодая царица понимала, что беспокойство охватило ее уже давно, тотчас после смерти мадам Аделаиды!..
– Привезите эту девушку! – решительно произнесла Катерина.
***
Во дворце Брюсу объявили, что государыня не может принять его.
– Царица больна!.. – объяснила вызванная камеристка.
Брюс учтиво заговорил с этой женщиной. Сначала она отвечала не очень охотно и явно не желала откровенничать, но затем свойственное всему женскому полу стремление распускать язык, а также приятная учтивость привлекательного мужчины сделали свое дело: она разговорилась.
Брюс выразил горячее сочувствие болезни государыни.
– Я, признаться, думаю, что есть две причины этой болезни, – полушепотом начала говорить камеристка. Они сидели друг против друга в креслах в приемной комнате покоев царицы. Камеристка придвинула свое кресло к креслу визитера… – Две причины, да, две причины… – проговорила она. – Во-первых, государыня вновь ожидает ребенка! А во-вторых, во-вторых… – ее голос зазвучал так, как обычно говорят женщины, когда желают сообщить нечто, по их мнению, значительное, – во-вторых, произошло одно происшествие, которое, конечно же, напугало государыню…
– Какое? – не выдержал Брюс, также придвигаясь к ней.
– Из женской тюрьмы доставили одну девицу, которая очень просилась к царице. Государыня согласилась принять ее. Это оказалась девушка с севера, из тех мест, где ныне возводят новую столицу. Я и еще несколько служанок находились при государыне. Девушка говорила с ней по-немецки, а я знаю лишь французский. Остальные служанки и вовсе говорили только по-русски. Однако видно было, что царица жалеет девку, которую, конечно же, пытали. Затем я поняла, что девица просит государыню о чем-то. Сначала государыня отказывалась, но потом согласилась и приказала нам выйти из комнаты. Мы послушались весьма неохотно, ведь Его Величество много раз предупреждал, что все мы отвечаем своими головами за жизнь и здоровье царицы! Прошло около четверти часа. Вдруг царица вскрикнула, словно бы от страха. Представьте себе наш ужас. Мы наперегонки бросаемся назад в комнату. И что же видим? Девица лежит на полу, а государыня, перепуганная насмерть, прижалась к стене. Я проворно склонилась к лежащей, взяла ее запястье. Нет, девушка уже не дышала. Никаких следов крови, ни единой ранки!.. Я полагаю, несчастная скончалась от внезапного припадка, вызвавшего остановку сердца. Да ведь ее и пытали в темнице! Да, слабое сердце!..
