Мэдлин Хантер - Любовь не купишь

– Что ж, пусть она пользуется этой комнатой, пока ей не станет лучше. Постарайся, чтобы ей было удобно.

Лежа в супружеской постели, Кристиана твердила себе, что у нее еще есть время передумать. Дэвид будет отсутствовать несколько дней. Никто не подозревал, что заболевшая хозяйка прокралась по лестнице в спальню, пока все спали. Она еще могла бы вернуться в комнату Джоанны и продолжать притворяться больной.

Хотя вряд ли кто-нибудь в доме верил в ее болезнь, кроме доверчивой Эммы. Забота, с которой все относились к ней в первые дни, сменилась молчаливым любопытством.

Ее рука заскользила по прохладным простыням – там обычно спал Дэвид. Наверное, она допустила ошибку, придя сюда сегодня. Даже если бы она ушла сейчас, он, с его проницательностью, несомненно, узнал бы о ее посещении. Глупо было с ее стороны приходить сюда и пытаться представить, что они снова вместе и она не чувствует себя раздавленной.

Дэвид не стал разоблачать ее мнимую болезнь. Все три недели в присутствии слуг он относился к ней с подчеркнутым вниманием, нежно целовал каждый раз, когда вечером возвращался домой, накрывал ее руку своей, когда они сидели за столом.

Но когда они оставались одни, она видела по его глазам, что он все понимает. Просто проявляет выдержку и – отнюдь не бесконечное – терпение. Иногда ей казалось, что он обдумывает свое отношение к ней.

Поскольку у нее якобы не было сил подниматься наверх, Кристиана взяла за привычку вышивать после ужина в холле. Вскоре к ней стал присоединяться Дэвид. Сковывающее как лед напряжение витало над их вымученной беседой, но в последние дни, когда паузы стали увеличиваться, к напряженности добавился еще и трепет ожидания. Когда она поднимала голову от шитья, то ловила на себе его взгляд, будивший в ней тот прежний страх, который вовсе не был страхом. Она корила себя и молилась, чтобы он оставил ее в покое и не напоминал ей своим присутствием и взглядом, как по-прежнему сильно она любит и желает его.

А он, похоже, намеренно делал это. Каждое прикосновение, каждый нежный поцелуй, перед тем как она отправлялась в спальню Джоанны, неустанно напоминали ей о наслаждении, которое они вместе испытали. Он неторопливо и методично распалял ее желание.

И преуспел в этом. Последние дни, лежа в своей одинокой постели, она стала думать, что, по-видимому, сможет смириться. Она выбрала эту жизнь не по своей воле. Почему бы не воспользоваться ее преимуществом? Зачем отказывать себе? Ведь теперь ясно, что этот голод, однажды проснувшись, уже никогда не исчезнет.

Вернувшись из Вестминстера, Кристиана каждую ночь лежала без сна. Она прислушивалась к шагам у двери, ожидая, что он наконец придет воспользоваться своим правом и потребует от нее исполнения супружеского долга.

Прошлую ночь она совсем не сомкнула глаз. Он собирался уехать утром на одну из торговых ярмарок. На этот раз она не сомневалась в истинности его намерений, потому что с ним ехал Джон Константин. Поездка планировалась недолгой, но накануне вечером, сидя у камина, они оба остро чувствовали приближающееся расставание. Неужели Дэвид, как и она, вспоминал свой предыдущий отъезд и все, что последовало за ним?

Его прощальный поцелуй на ночь был долгим и вовсе не целомудренным. Жаркое, неутоленное желание захлестнуло ее, прежде чем он отстранился. Если бы он сейчас поднял ее на руки и понес в постель, она бы не стала останавливать его.

Но он этого не сделал, и Кристиана отправилась в маленькую спальню, служившую в последние дни ее комнатой. Она ждала, молясь, чтобы он пришел и прекратил ее мучения, хотя и страшилась его прихода. Но, Господи, как хотелось почувствовать его рядом с собой! Оскорбленная гордость и боль отступили на второй план. Ее уже не пугала даже ее любовь. Она справится как-нибудь с этим чувством.

Дэвид пришел, но гораздо позднее. На рассвете дверь в ее комнату распахнулась. Повернувшись, Кристиана увидела, что он стоит на пороге. Она приподнялась на постели, прикрыв простыней голые плечи.

Он сел рядом, и она увидела, какое усталое у него лицо. Он тоже плохо спал в последние дни.

– Ты сейчас уезжаешь? – спросила она.

– Да, Джон уже ждет. Здесь остается Сиэг. Ходят слухи, что Эдуард снова собирает армию, Кристиана. Если в городе начнут появляться солдаты и рыцари, не покидай лом без Сиэга или Витторио.

Надо же, а она и не слышала последних новостей. Хотя это совсем неудивительно – ведь она не выходила из дома из-за своей «болезни» больше месяца. Правда, Маргарет несколько раз навещала ее, но она не интересовалась ни сплетнями, ни политикой.

А может, об этом еще никто и не знает? Только Дэвид, которому сказал сам король?

«Он едет всего лишь на торговую ярмарку, – твердила она себе. – В компании Джона Константина, а не Сиэга».

Он положил руку на ее колено. Кристиана посмотрела на его столь совершенной формы кисть, ощутила тепло ладони. Притягательная сила, всегда исходившая от мужа, этим утром чувствовалась особенно остро.

– Пора с этим заканчивать, – сказал он. – Ты не можешь больше оставаться здесь.

Они ни разу не говорили о том страшном дне и о причинах, побудивших ее притвориться больной. И она очень надеялась, что они никогда не затронут эту тему.

– И Морван так говорил. Он заявил мне в Вестминстере, что я не могу там больше оставаться. Теперь я слышу это от тебя.

– Но я говорю только об этой комнате. Я не допущу, чтобы еще одна женщина похоронила себя в ней заживо.

– Тогда дай мне денег на оплату слуг, и я уеду жить в Хэмпстед. Я верну долг, когда стану получать ренту с ферм.

Искра гнева вспыхнула в его синих глазах, но он тут же овладел собой и медленно покачал головой.

Рука все еще лежала на ее колене, успокаивая своим теплом, обещая наслаждение. Лучше бы он пришел ночью. Лучше было бы обойтись без слов.

– Что ты говоришь, Дэвид? Ты требуешь, чтобы я исполняла свой супружеский долг?

– Я прошу тебя вернуться к нормальным отношениям и в нашу постель.

– А как насчет Стивена Перси?

– Мы оставим его в прошлом.

– Ты ведь так и не поверил мне? Но решил проявить доброту и простить. Какая щедрость! Но я не нуждаюсь в твоем прошении.

– А может, оно нужно мне.

– Не знаю, смогу ли я простить, – прошептала она, и воспоминания о том дне вновь стали между ними стеной. – Даже сейчас, когда ты просишь меня вернуться, мне кажется, что тебе просто необходима твоя собственность и тебя сердит то, что ты лишен ее. Возможно, многим женщинам приходится выслушивать подобные заявления, а потом смириться и жить дальше. Наверное, для того и придумано приданое: с ним легче сохранить чувство собственного достоинства.