При виде этой пары Генриетта замерла на месте, испытав сильный прилив недовольства тем, что снова видит обоих.
Насколько она могла судить, мисс Уэверли просто пользовалась Ричардом. Впрочем, как и он ею.
К несчастью, правила хорошего гона предписывали поздороваться с ними, ибо Ричард был родом из одного с ней городка. К тому же, какую бы роль он ни сыграл в ее жизни, не подозревая, какую именно, он по-прежнему друг ее брата.
Поэтому, вместо того чтобы просто пройти мимо, Генриетта остановилась и сделала глубокий реверанс.
— О, ты тоже здесь, курочка? Рад тебя видеть, — приветствовал Ричард. — Хотя, должен заметить, выглядишь ты чертовски плохо. Лондон оказался слишком шумным для тебя, не так ли? Я предупреждал. И не говори, что это не так.
Мисс Уэверли изумленно вскинула бровь.
— Вы знакомы с мисс Гибсон?
— Боже, конечно! Мы же практически выросли вместе. Мы друг другу как брат и сестра.
Генриетта пристально воззрилась на него. Братья не хватают сестер в охапку и не целуют под венком из омелы.
— Ах, нот вы где! — К ним подошла решительно настроенная леди Сьюзен. — Мисс Гибсон, я держу для вас место рядом со мной в первом ряду. Когда мисс Люттерворт погрузится в чтение, она перестанет замечать что-либо вокруг себя, но ей будет приятно увидеть несколько дружелюбных лиц перед этим. Прошу нас извинить, — категоричным тоном заявила она Ричарду и мисс Уэверли.
— Разумеется, леди Сьюзен, — ответила мисс Уэверли.
— Вот уж не знал, что ты дружна с леди Сьюзен, — одновременно с ней произнес Ричард обескураженно.
Леди Сьюзен наградила их особой кошачьей улыбкой, после которой, как Генриетте было известно, неизменно следовало какое-нибудь едкое замечание.
— Я ценю мисс Гибсон настолько высоко, что послала за ней свой экипаж с лакеями, чтобы доставить ее сюда сегодня вечером. В последнее время редко удается встретить человека, не получающего удовольствия от сплетен, злобной болтовни или нанесения друзьям удара в спину, — сообщила она Ричарду, одновременно бросая выразительный взгляд на мисс Уэверли.
Генриетта воспрянула духом от столь воодушевляющей речи.
— Я и не подозревала, что вы знаете о неприязни ко мне мисс Уэверли, — заметила она, когда они отошли на некоторое расстояние.
— Она не делает из этого секрета. Представления не имею, чем так разгневали это тщеславное создание, но склонна думать, она заслужила.
Генриетта и леди Сьюзен оказались единственными, кто передвигался с определенной целью. Все прочие просто слонялись по комнате, приветствуя знакомых или беря напитки с подносов снующих туда-сюда официантов. Большинство мужчин старались поскорее протиснуться к дверям, улизнуть в комнату для карточных игр. Генриетта заметила, что небольшая толпа собралась вокруг довольно привлекательного на вид молодого человека со струящимися шелковистыми кудрями, одетого в такие же струящиеся шелковистые одежды.
— Это обожатели Смедли-Фоверингтона, — пробормотала леди Сьюзен, проследив направление взгляда Генриетты. — Именно они, скорее всего, станут хихикать, когда на сцене появится Синтия.
В передней части комнаты возвышалась платформа для декламации стихов. Перед ней стояли полукругом четыре ряда стульев, расставленные с несколькими зазорами для прохода.
Занимая место в первом ряду, Генриетта оглянулась через плечо, уверенная, что заметит Ричарда среди мужчин, стремящихся поскорее покинуть комнату. Он никогда не интересовался поэзией, а если об этом все же заходила речь, мог почитать несколько ужасных стишков. Однако, похоже, мисс Уэверли вовсе не намеревалась спускать его с поводка.
Раскрыв веер, Генриетта поднесла его к лицу, чтобы скрыть улыбку, которая грозила быстро перерасти в неподобающую для леди ухмылку. Ричард подвергнут вполне достойному наказанию. Если бы он вызвался ее сопровождать, она, по крайней мере, предложила бы мероприятие интересное и ему тоже. Но мисс Уэверли слишком эгоистична, ей дела нет до того, любит ее спутник поэзию или нет. Ему отводилась роль преданного обожателя. С которой он, как отметила про себя Генриетта, мысленно усмехнувшись, прекрасно справлялся.
— Здесь не занято?
Очнувшись от задумчивости, Генриетта обнаружила стоящего перед ней лорда Дебена. Он указывал на стул справа от нее.
— Нет, — ответила она, чувствуя, как запылали щеки.
Прошло почти три недели с тех пор, как они последний раз виделись, но из-за того, что она очень часто воскрешала в памяти их последнюю встречу, ей казалось, что все будто вчера случилось. Генриетта не могла смотреть ему в лицо, принимая во внимание собственное распущенное поведение. И все же очень хотелось на него взглянуть. Она так истосковалась по нему, что готова была поглотить целиком. Однако, учитывая то, что они находились на людях, она осмелилась всего лишь время от времени бросать в его сторону мучительные взгляды украдкой, когда он опустился рядом на стул. При этом бедром почти касался ее бедра, она чувствовала исходящее от него тепло. На мгновение она снова очень живо пережила удивительные ощущения, когда эта самая нога оказалась между ее ногами, а он расстегивал корсаж ее платья. Генриетта надеялась лишь, что никто не заметил, как быстро забилось сердце, Неужели и щеки раскраснелись? Судя по ощущениям, так оно и есть. Она принялась энергично обмахиваться веером, надеясь хоть немного остудить жар тела.
— Мое присутствие волнует вас, — заметил он.
— Принимая во внимание то, что все остальные стулья еще не заняты, любой бы задался вопросом, отчего это вы предпочли сесть именно рядом со мной.
— Это же очевидно. — Лорд Дебен положил руку на спинку стула Генриетты и, склоняясь ближе к ней, прошептал на ушко: — Я не могу больше ни секунды находиться вдали от вас. Залечив душевные раны в одиночестве, я понял, что не вынесу дольше разлуки с вами. Поэтому, даже будучи с презрением отвергнут, я снова вернулся к вам.
Его дыхание приятно щекотало, шея томилась от прикосновений его губ.
— Прекратите, — чуть слышно прошипела Генриетта. — Я больше не могу играть в эти игры, — сдавленным голосом добавила она. — Я же говорила вам…
— Однако вы пока не запрещали мне сидеть рядом с вами. Если позволите мне это, уже никогда не сумеете от меня избавиться.
— Будто запрет сможет что-то изменить. Вы просто проигнорировали бы мои слова и заняли соседнее место.
— Верно. А вот вы могли бы встать и уйти, содрогаясь от праведного негодования и браня мою безрассудную смелость. Вместо этого бросаете на меня голодные взгляды украдкой.
