Но не здесь.
Прозвучала весть, что герцог убит, и англичане издали клич, восходящий к древним, еще языческим временам. Норманны начали отход, и на холме послышались победные крики. Воины устремлялись в погоню за отступающими.
Прикрыв окровавленными ладонями глаза от солнца, Фаллон наблюдала за сражением. Она нервно, возбужденно заходила, когда нормандские всадники остановили отход своей пехоты. Тяжеловооруженные рыцари обрушились на пехотинцев. Слышались отчаянные крики. Отступление закончилось. Английский строй вдоль кряжа заколебался.
Рядом упал раненый воин. С его лба стекала струйками кровь, глаза выражали муку.
— Все кончено, — хрипло сказал он. — Леофвин…
— Это мой дядя! Он ранен?
— Гирт убит…
— О Боже! — в отчаянии воскликнула Фаллон.
— Леофвин тоже сражен, — продолжал воин. — В долине, на опушке леса… Они пытались бежать, но норманны их настигли…
Гирт убит! Ей хотелось кричать от отчаяния. Стоны, крики, звон мечей не ослабевали. Слышался звон летящих стрел.
— А Леофвин? Ты говоришь, что…
Воин открыл рот, но произнести ничего более не смог. Глаза его остекленели, и Фаллон поняла, что он умер.
Она бросилась к северной части кряжа, где вечером располагался их лагерь. Натянула дрожащими руками шлем и вытащила выкованный специально для нее меч. Она не собиралась принимать участия в сражении, но она обязана защитит короля. Гирт погиб, и Леофвин, должно быт. тоже сейчас где-то умирает от ран. Нет времени рыдать — время слез наступит потом. Она должна помочь дяде и его людям. А ей да поможет Бог выполнить свой долг!
Она взяла щит норвежского воина и, слегка покачиваясь под его тяжестью, спустилась вниз. Норманн бросил в нее топор, однако она увернулась, чувствуя, как у нее перехватило дыхание. Фаллон не остановилась для того, чтобы сразиться с ним, а поспешила дальше. Она поскользнулась на куче земли, пропитанной кровью. Кто-то занес над ней меч. Фаллон парировала удар и продолжала свой путь. Наконец она достигла долины и опушки леса.
— Леофвин! — Фаллон углубилась в лес, все время выкрикивая имя дяди. На ее зов никто не откликался.
Пробегавший мимо человек схватил ее за руку.
— Беги! Скорее подальше в лес! Мы разбиты! Мы должны разбежаться и перегруппироваться! Нужно скакать в Лондон за подкреплением!
— Нет, сэр, подождите! Леофвин, брат короля…
Он махнул рукой и побежал дальше.
Фаллон шла по лесу. Она увидела лежащего юношу, почти мальчика, вооруженного лишь рогаткой. Она опустилась рядом с ним и стала перевязывать ему рану в животе.
— Надо выбираться отсюда, — сказала она юноше.
— Святой ангел Божий, — тихо произнес юноша. Его глаза были затуманены болью.
— Нет, это ты — святое дитя, — возразила Фаллон. — Ты сражался за моего отца и отдал все, что мог. Теперь надо держаться.
Она поднялась и схватила за руку пробегавшего мимо мужчину.
— Подождите, сэр, мне нужна помощь.
Мужчина посмотрел на нее безумными глазами. Фаллон потрясла его за руку.
— У меня раненый мальчик. Помогите ему!
Мужчина проглотил в горле комок и, кажется, пришел в себя.
— Я возьму его, но нужно торопиться. Норманны идут и идут — французишки и всякая другая шваль, и еще — нормандские рыцари. Они — смерть!
Фаллон осмотрелась и убедилась в справедливости его слов. Норманны уже захватили кряж и двигались в ее сторону. Фаллон вынула меч, взяла в руки щит и опустила на лицо забрало.
Она действовала мечом с остервенением. В ее ушах звучали советы Фабиони: никогда не выказывай слабости; двигайся и отбивай удары. Не выказывать слабости!
Хитрость и проворство в бою нужнее, чем тупая мускульная сила. Фаллон мельком подумала о том, что больше английских людей смогут спастись, если она отвлечет на себя нескольких норманнов. Некоторых она ранила. Фаллон старалась не думать о том, не убила ли она кого-нибудь из них, равно как и о том, что с ней случится, когда ее силы иссякнут. Если бы она смогла прорваться сквозь кольцо норманнов! Тогда ей открыта дорога в лес.
Среди норманнов появился новый всадник. Некоторое время он наблюдал за ее поединком, затем Фаллон расслышала его слова, что он все берет на себя.
Подъехав, всадник занес свой меч. Фаллон сделала попытку парировать удар. Однако ее противник обладал, казалось, нечеловеческой силой: ее меч был выбит, и сама она упала на землю. Фаллон сжала зубы и закрыла глаза, ожидая смерти. Внезапно всадник слез со своего черного жеребца и приставил острие меча к горлу Фаллон.
— Сдавайся, и ты будешь жить!
Ей захотелось закричать от ужаса. Ибо поверг ее наземь и приставил меч к горлу не кто иной, как Аларик.
Из тысяч людей войска Вильгельма именно Аларик требовал от нее признать свое поражение. А она знала, что никогда, ни за что на свете не сдастся.
Он нагнулся, чтобы поднять забрало и открыть лицо.
— Не смей меня трогать! — воскликнула она.
Она увидела гнев в его широко открытых глазах. Теперь уже не имело значения то, что он поднял ее забрало. Она выдала себя криком.
Грубые, безжалостные руки лишили ее последней защиты. Он посмотрел на нес колючими, ледяными глазами.
Они встретились как воины, и она проиграла. Он пришел, чтобы завоевать, — и сделал это.
Фаллон мало запомнила из того, что ей говорил Аларик, если не считать его слов о смерти отца. Стражники заперли ее в холодном сарае, и она отрешенно сидела, не зная, сколько времени она здесь находится и чего ждет.
У двери останавливались люди, и Фаллон слышала их разговоры. Кто-то описал гибель Гарольда. Это было ужаснее, чем она могла себе представить.
— Да, стрела… Прямо в глаз. Затем на него набросились четыре норманна. Говорят, среди них был и Вильгельм. Они изрубили его на куски… Сейчас ищут его тело.
— Господи! — прошептала она. Тоска и отчаяние овладели ею.
Открылась дверь. Вошла дородная, рослая женщина, ножом разрезала путы на Фаллон и поставила ее на ноги.
— Allеz![7] — скомандовала она и добавила: — Идти!
Фаллон не сочла нужным сообщить тюремщице, что говорит по-французски.
Она чувствовала себя страшно уставшей и не возражала против того, чтобы ее тянули. Выйдя из сарая, они вошли в ближайшее здание. Фаллон увидела прачек, стирающих в корытах одежду, и поваров, которые готовили еду. Не собираются ли ее использовать в качестве рабыни на кухне? Ну, что ж, она готова работать. Лишь бы забыть о том, что Гарольд, король Англии, изрублен сегодня на куски.
Они остановились перед огромным корытом с водой, от которого поднимался пар. Женщина велела Фаллон лезть в воду. Уж не превратились ли норманны в людоедов? Не собираются ли они сварить и затем съесть ее во время победного пиршества?
