Райс возбуждал, щекотал, раззадоривал ее языком, руками, губами, а потом медленно, значительно медленнее, чем в первый раз, вошел в нее, продвигаясь небольшими ритмичными толчками, пока ей не стало казаться, что она вот-вот лишится рассудка от вожделения, пока мир не закружился в таком водовороте, что, казалось, ее сейчас выбросит за пределы Вселенной. А потом она познала, что такое экстаз, истинная страсть, о существовании которой в себе раньше Сюзанна не подозревала.
Тело Райса содрогнулось, и он поплыл на волнах блаженства, крепко держа Сюзанну в своих объятиях. Женщина почувствовала теплую, приятную усталость, которой их окутало, как теплой периной в холодную, зимнюю ночь.
Она все еще слышала удары его сердца, чувствовала его дыхание на своей щеке, и ничто в ее жизни не казалось таким естественным, истинным, сотворенным именно для нее, как этот совершенно не известный ей мужчина.
Сюзанна поцеловала Реддинга. Со всей любовью, страстью, восхищением, которые он разбудил в ней, она поцеловала Райса Реддинга. Медленно, нежно, мягко, но вдруг почувствовала его резкое, порывистое дыхание.
— Не надо, — торопился высказаться Райс. — Не думай.
Сюзанна беззаботно провела язычком вдоль морщин, возле глаз и на подбородке.
— Не надо… что?
— Подумай, что существует больше, чем…
Он путался в словах, хотя обычно речь его текла плавно и гладко. Сюзанна догадывалась, что он хотел сказать. То что он затрудняется в выборе слов, заранее несколько смягчило боль, которая возникнет, когда слова будут найдены и произнесены.
Сюзанна замерла в ожидании. Но Реддинг молчал. Вместо продолжения, он высвободился из ее объятий и стал одеваться. Райс повернулся к ней спиной. На коже темнели следы порезов и глубокий шрам с рваными краями. Сюзанна удивилась, что не нащупала его рукой, пока гладила Райса.
Реддинг оставался в неведении относительно внимательного изучения его спины. Он быстро натянул рубашку, которая мгновенно прилипла к мокрому от пота телу. Сюзанна, лежа, наблюдала, как он закатывает рукава, потом расслабленно потянулся за своей одеждой.
Она едва успела юркнуть в сорочку, как он, уже полностью одетый, приблизился к ней вплотную. Глаза его были удивительно чисты, выражение лица — робким и застенчивым. Он помог ей одеться и застегнуть пуговицы. Когда процесс одевания завершился. Райс, замявшись, потянулся к волосам женщины, зачесывая их назад.
— У вас роскошные волосы, — похвалил он. — Черт возьми! Я не хочу, чтобы это закончилось так просто! — Это было первое искреннее признание, которое он сделал.
— Спасибо, — с достоинством ответила Сюзанна. Он продолжал стоять в нерешительности, как будто не знал, что сказать.
— Я не предполагал… что это… случится, — наконец выдавил из себя Райс.
— Я знаю, что вы не предполагали, — ответила Сюзанна. — Но я предполагала.
— Нам следует поторопиться, — произнес Реддинг, но с места не сдвинулся.
Она была очаровательна! Сюзанна стояла на холме, и ветер перебирал ее локоны.
— Да, пожалуй, — согласилась она, но тоже не тронулась с места.
Сюзанна не могла. Ноги не слушались ее. Ей хотелось прирасти к этому холму, куда она приходила за мечтами и грезами, а теперь будет приходить за воспоминаниями.
Райс подошел к ней, взял ее за руку. Черт подери! Он вдруг неожиданно грубо потащил ее туда, где паслись их лошади, и помог ей устроиться в седле.
— Назад я поеду с вами, вы не будете в одиночестве.
Сюзанна повела плечами.
— Я привыкла ездить одна, — и, указав на винтовку, прибавила, — кроме того, я умею стрелять.
Он неожиданно ухмыльнулся.
— Я помню.
Райс и в самом деле прекрасно запомнил холодность, с которой Сюзанна выстрелила в мародера, пытавшегося захватить их фургон. Но она целилась в ногу, в то время как Реддинг стрелял бы в самое сердце. Существенная разница.
Райс не стал настаивать на продолжении беседы. Он направился к своему жеребцу, терпеливо перебиравшему копытами. В этом животном самец чувствовался за версту. Райсу это нравилось. Он похлопал жеребца по шее, и тот угомонился. Конь требовал жесткой руки. Реддингу это пришлось кстати: можно будет отвлечься от того, что произошло на холме. Райсу требовалось время для обдумывания своего дальнейшего поведения. Ему надо было побыть одному. Но он не мог позволить Сюзанне возвращаться одной. Особенно после налета на ранчо, происшедшего несколько дней назад. Вес был набитым дураком, потворствуя опасным прихотям своей сестры, и еще большим дураком, не предвидя их возможной дальнейшей встречи. Райс подъехал к Сюзанне.
— Почему бы вам не продать Край Света? — неожиданно спросил он. — Ранчо слишком велико для вас… и Веса.
Сюзанна сжалась.
— Я заботилась о нем четыре года.
— Но ведь раньше у вас не случалось таких неприятностей, не так ли?
— Изредка случались.
— Сюзанна, продайте.
Он видел ее внутренне сопротивление.
— Марк не одобрил бы этого, поэтому…
— Поэтому что?
Она запнулась. Лиловые глаза смотрели затравленно. Ее муж. Неужели причиной был он? Неужели она продолжала думать о Марке Фэллоне, джентльмене? Неужели она мечтала, чтобы он, а не Райс Реддинг приобщил ее к радостям любви? Почему она причиняет ему, Райсу, такую боль? Черт возьми! В любом случае его здесь скоро не будет. Это будет наилучшим выходом для нее. И для него. Тогда почему эта мысль заставляет его ощутить адскую пустоту, ничто?
Это утро было… интересным, действительно интересным и даже знаменательным. Но не более того. Реддинг выругался. Он не любил устраивать диспуты с самим собой. Годами он обходился без этого. С тех пор как научился управлять своим сознанием. Нужно будет возобновить эту практику.
— Что делает ваш брат? — поинтересовался Райс, имея в виду то, что Вес смотрит сквозь пальцы на поездки Сюзанны в одиночестве даже после нападения на ранчо Карров.
— Он слишком много выпил вчера.
Райс недобро улыбнулся.
— Он не сможет быть вам хорошим помощником, вы это понимаете?
Сюзанна обернулась.
— Все будет хорошо. Просто он вернулся домой и обнаружил, что ранчо… его… нашего дома нет.
Молчание Реддинга было красноречивее слов. Он презирал себя за это. Ему следовало бы найти для женщины слова участия и успокоения, а не тревожить ей душу. Но придется. Он не может позволить ей воображать о происшедшем больше, чем оно того заслуживает. То, что случилось, вовсе не означает, что он останется, будет помогать ей или заботиться о ней. Реддинг поймал на себе ее взгляд. Серьезный, озабоченный, но беззащитный, который проникал во все скрытые уголки его души. Он удивлялся и. восхищался тем, что Сюзанна никогда ничего не просила: ни помощи, ни обещаний, ни надежды. В отношениях с женщинами он к этому не привык.
