— Что там сказал чиновник? Они выгоняют миссис Шоу с ее фермы?
— Нет, я смог с ним договориться, — сказал Чарли, — они дали ей задание, но выполнять его буду я. Этот человек был вполне приличным, и, когда разговор зашел о семенах, они согласились повременить с деньгами за оплату семян. Они мне снова дадут трактор, и я сразу же начну пахать.
Линн перестала работать и уставилась на него. Прошло некоторое время, прежде чем она заговорила:
— Это придумала миссис Шоу?
— Нет, я! Я уже давно подумывал об этом.
— Почему ты мне ничего не сказал?
— Какой был смысл заранее говорить об этом, пока я не знал, согласится ли чиновник?
— Ты хочешь сказать, что хотел все решить, не выслушав, что я думаю по этому поводу?
— У тебя есть какие-нибудь возражения?
— Теперь поздно спрашивать меня об этом. Ты уже обо всем договорился. Если у тебя есть силы, чтобы работать на двух фермах, что ж…
— Да, в этом нет никаких проблем. Конечно, мне понадобится помощь, но мне в этом поможет управление. Если вместе сложить земли Стента и Слипфилдса, это получается всего девяносто акров земли. Я смогу с этим справиться!
Чарли ушел, посвистывая какую-то мелодию, и Линн слышала, как он возится во дворе. Она окунула кисть в побелку и шлепнула ею по стене. Он пришел к еще одному решению и опять не поставил ее в известность. Она злилась и возмущалась, но ничего не могла сделать.
Закончив работу, она вышла во двор и потащила маслобойку обратно в помещение. Чарли увидел это и бегом прибежал ей на помощь.
— Я же тебе сказал, что перетащу все сам.
— Мне нужно привыкать делать все самой, — ответила Линн. — Ты теперь будешь так занят в Слипфилдсе.
Чарли замер и нахмурился.
— Я никогда не буду настолько занят, чтобы не сделать все что нужно для своей собственной жены.
— Ой, какая красивая речь!
— Черт бы все побрал! — взорвался Чарли. — Ты же сама настаивала, чтобы я помог миссис Шоу!
— Я никогда не говорила, что ты должен вести для нее все хозяйство!
— Она не сможет ничего одна делать, да и Военный сельскохозяйственный отдел совершенно с этим согласен!
— Как насчет ее муженька? Это он должен вести все хозяйство.
— Ты же знаешь, что его здесь нет. Ей больше не к кому обратиться, только ко мне. Потом он вообще неумеха, насколько мне известно.
— Ты знаешь только мнение миссис Шоу!
— Я говорю о том, как он вел хозяйство на этой ферме. Мы все знаем, что он ничего не делал. Он всегда оставлял всю работу на нее.
Чарли поднял маслобойку с ее тяжелой дубовой подставкой и понес в сыроварню. Линн шла за ним с ведром для дойки коров и поставила его на лавку.
— Мы снова ссоримся? — спросил он.
— Я с тобой не ссорюсь! — воскликнула Линн.
— Да, но я тоже не могу ссориться сам с собой?
— Все дело в том, — воскликнула Линн, — что ты не думаешь о том, как станут сплетничать все вокруг! Ты проводишь в Слипфилдсе столько времени наедине с женщиной, чей муж находится далеко отсюда.
— Господи, какая чушь! Ты же прекрасно знаешь…
— Что я знаю, то я знаю, но из-за этого люди не перестанут сплетничать.
— Ты меня ревнуешь? — спросил Чарли.
Он с изумлением посмотрел на Линн. Если это ревность, то он мог ее понять.
Она даже могла снова толкнуть их в объятья друг к другу. Он взял ее за плечи и попытался внимательно посмотреть ей в глаза, стараясь прочитать ее тайные мысли и добудиться до ее чувств.
— Ты не можешь меня ревновать? — снова повторил он, и в его голосе звучала нескрываемая радость. — Если ты меня ревнуешь, я могу сказать тебе…
— Ой, не будь таким глупым. Ради Бога, не забывай, сколько нам лет!
Она нетерпеливо пожала плечами и резко отстранилась от него.
— Мне уже сорок четыре года, и мы женаты почти десять лет! Я уже давно тебя не ревную!
— Тогда все в порядке, — сказал Чарли. Он повернулся к двери. — Мы выяснили хотя бы это.
Он вышел во двор и внес сепаратор. Линн ходила туда и обратно и вносила ведра, кувшины и всю остальную посуду.
— Мне кажется, что если мы слишком стары, чтобы ревновать друг друга, то нам не следует волноваться по поводу сплетен! — заметил он.
Но мысль об этом продолжала волновать его, и он снова вернулся к этой теме во время обеда.
— Если бы ты зашла к ней и поговорила, как ты мне раньше обещала, то не было бы никаких сплетен!
Линн только посмотрела на него долгим, тяжелым взглядом.
Союзники оказались в очень затруднительном положении. Нидерланды, Бельгия и Люксембург были оккупированы противником, и теснимые британские войска были вынуждены эвакуироваться из Дюнкерка. Позднее в июне пала Франция. Огромные вооруженные силы Германии теперь захватили всю Западную Европу, и с Великобританией их разделял только пролив Ла-Манш.
— Кажется, мы одни против них, — мрачно сказал Чарли, обращаясь к Линн.
— Ты думаешь, они вторгнутся?
— Одному Богу известно! Ходит масса слухов об этом.
Но дело было не только в слухах. Он знал из изданных распоряжений об организации отрядов самообороны, что угроза вторжения была реальной. Он был обязан две ночи в неделю находиться в дозоре в районе пустоши Флонтон, бдительно наблюдая за возможным появлением немецких парашютистов. Он был обязан стрелять в каждого, кто не исполнит его команду «стой» и не ответит на его оклик.
— Сколько немцев ты задержал? — спросил его Билли Грейвс в пабе «Хит энд Мисс». — Или они все невидимки?
Хотя парашютисты не сыпались с неба, и люди, подобно Билли, продолжали шутить по поводу вторжения, война приближалась к ним вплотную день ото дня. Ее пламя коснулось самой Англии. Она подвергалась сильным атакам через Дуврский пролив. Бомбили Бирмингем и Лондон, Портсмут и остров Уайт. Было много убитых, и еще больше людей лишилось крова. Сотни женщин и детей были эвакуированы из городов и с побережья. Кент обстреливала немецкая артиллерия прямо через пролив. В газете была помещена фотография одиннадцатилетней девочки, смотревшей на руины своего дома, под которыми от снаряда погибли ее мать и брат.
— А у нас в Скемптоне находятся люди, которые жалуются на то, что им велено запахать их поле для крикета! возмущался Чарли.
Лето было сухое, и он радовался хорошим денькам. Если он не был занят у себя на ферме, то работал в Слипфилдсе: окашивал пучки грубой травы на кочках и распахивал целину после укоса, затем боронил и укатывал желтую глинистую почву, готовя ее к севу осенью. Он постоянно сжигал кучи мусора на краю поля, и повсюду пахло дымом.
— Последней ночью одна из куч разгорелась с наступлением темноты, — сказала ему Хелен.
