– Наши люди, те, что заболели, они пока живы?
– Нет, двое умерли.
Кандзаки-сан помолчал. Потом сказал:
– Жаль встречать тебя дурными вестями. Может, ты уже слышал… Скверные слухи разносятся быстро.
– Нет. Мы очень спешили и нигде не останавливались.
Кандзаки-сан вновь сделал паузу, и Акира не без содрогания встретил его налитой тяжестью взгляд.
– Князь Сабуро убит. Вчера, на собственной свадьбе.
– Как?!
– Да. Его убила женщина – метнула кинжал, и он вонзился ему в шею.
– А как же охрана?!
– Никто ничего не заметил, не понял.
– Ее схватили? Кто она?
– Неизвестно. Никто ее не знает. Вроде бы говорила, что пострадала от землетрясения…
– Ее допросили?
– Пытались. Но она молчит. Мы думаем, она шпионка князя Нагасавы.
От неожиданности Акира рассмеялся:
– Шпионка Нагасавы?! Но это невозможно!
– Впрочем, нас это не касается, – сказал Кандзаки-сан. – Ее судьбу решит брат господина Сабуро. У князя нет взрослых сыновей, значит, править будет кто-то из родственников. В связи с этим я хотел бы поговорить о нашем будущем.
Акира кивнул, приготовившись слушать.
– В прошлый раз – я имею в виду смерть отца господина Сабуро, князя Аракавы, которому я служил с молодости, – мы остались жить. Князь не позволил нам умереть, он просил нас не уходить вместе с ним, говорил, что мы должны организовать наших самураев, что новой армии господина Сабуро понадобятся опытные военачальники. Теперь иное дело. Князь Сабуро враждовал со своим братом. Тот приведет сюда своих людей. Разумеется, рядовые воины перейдут к нему на службу. Но не мы. Ты понимаешь, о чем я?
Акира снова кивнул.
– Я уже договорился с Като-сан. Он поможет мне. В жизни мы всегда были вместе, останемся неразлучны и в смерти. А ты можешь взять в помощники Ма-цуо. Кажется, вы были дружны.
– Когда мы должны это сделать?
– По приезде нового князя. Есть время подготовиться.
Неожиданно Акира вспомнил, что его семья должна была уехать из Сэтцу. Что будет с ними? Кандзаки-сан словно прочитал его мысли.
– Наши семьи не останутся обездоленными. Долг есть долг – о них позаботятся. Твои дети будут жить в достатке и почете.
И Акира кивнул в третий раз.
– Теперь иди, – промолвил Кандзаки-сан. – Отдохни до вечера. Нам понадобится много сил.
Акире захотелось обнять его, сжать его руку в своей, но это было не принято. Он желал сказать, что именно этот суровый самурай в полной мере сумел заменить ему отца, и вовсе не потому, что дал ему свое имя, женил на своей дочери и даровал богатство и честь своего рода. Он хотел признаться, как много значили для него доверие и поддержка Кандзаки-сан. Он не упрекал его. Позволял думать. Разрешал двигаться дальше – своим путем.
«И если я готов уйти, – мысленно произнес Акира, – то только следом за вами, а вовсе не за князем Сабуро».
Отдав своим воинам необходимые распоряжения, Акира пошел к дому. Его радовало зрелище нежной красоты утра и обилие льющегося на землю света. На фоне синего неба поднималось гладкое, как полированная кость, застывшее в прозрачном воздухе многоярусное сооружение – замок князя Нагасавы. Величественный, вечный. Вдали виднелись гряды гор, а над ними нестерпимо сверкал золотой диск солнца.
Акира не спешил, хотя ему и хотелось поскорее попасть домой. Хотелось смыть с себя горестные воспоминания и усталость, выпить чаю, испытать блаженное умиротворение, почувствовать гармонию всего, что наполняет этот день.
Он искренне пожалел о том, что будет в доме один. Было бы лучше, если б кто-нибудь из тех, с кем он прожил жизнь, сейчас присутствовал рядом.
Почти у самого дома к нему бросился какой-то человек. Акира на мгновение замер и тут же сдавленно прошептал:
– Ты?!
– Да, господин, – так же тихо ответил юноша.
– Но каким образом? Почему? Откуда? – Акира не находил слов, чтобы выразить то, что почувствовал, когда увидел Кэйтаро.
– Долго рассказывать. Сейчас я могу сказать только одно: ее надо спасти!
– Ее?
– Ту женщину, если она, конечно, еще жива. – В глазах Кэйтаро была растерянность и что-то похожее на мольбу.
– Какую женщину?! – почти прокричал Акира. Ему следовало успокоиться, но он не мог, нервы были натянуты как струна, а сердце будто придавлено камнем.
– Женщину, которая убила князя Сабуро. Это должен был сделать я.
– Ты ее знаешь?
– Мы встретились в пути. Я не назвал ей своего имени, и она тоже. Она сказала, что в Сэтцу живет человек, который не сдержал данное ей слово. За это она хотела его убить. Я и подумать не мог, что речь идет о князе Сабуро! Откуда она могла его знать?
– Она еще что-то рассказывала?
Кэйтаро нахмурился:
– Совсем немного. Это были ее личные тайны, которые я никому не могу выдать.
Акира согласился:
– Пусть так. Но что-то связывало вас и после прихода в Сэтцу? Это важно.
– Мы виделись. Правда, редко. Она назвалась моей теткой.
– Это все? – Акира смотрел ему прямо в глаза, и юноша отвечал странным, пронзительным, изучающим взглядом.
– Да, это все.
– Я постараюсь что-нибудь выяснить, – сказал Акира, оставив при себе вопрос о том, почему Кэйтаро необходимо спасти эту незнакомую женщину.
Слишком много было сегодня вопросов, на которые он не мог найти ответа. – А теперь скажи, почему ты здесь? Ты нашел господина Нагасаву? Он жив?
– Да, жив. И я жив. Хотя должен был умереть.
– Почему?
– Господин Нагасава приказал мне совершить сэппуку. У нас был разговор… – Кэйтаро старался говорить твердо, и все же в его тоне сквозила беспомощность. – Я не могу его пересказать. Признаюсь, что я не выполнил приказ господина.
Акира с трудом удержался, чтобы не обнять его за плечи.
– Ты должен где-то укрыться, Кэйтаро-кун. Сейчас ищут всех, кто был связан с этой женщиной.
Акира не позвал его в дом, хотя ему и хотелось, – это было опасно. Он привык измерять свою жизнь степенью опасности. У других людей, возможно, была другая мера.
Дома он ожидал встретить лишь кого-то из слуг, но навстречу вышла Мидори, тихая и спокойная. Увидев ее, Акира ничуть не удивился и очень обрадовался. Мидори ни о чем не спрашивала; она молча убрала все лишние вещи, сама принесла древесный уголь и зажгла огонь. Не хватало лишь аромата цветов, но была зима. Вскоре Акира смог выпить чаю. Душистый дымок поднимался от чашки и тонко вился, исчезая в никуда, но Акира знал: он уплывает к Небесам.
«Да, – снова подумал он, – есть нечто сиюминутное, навеянное светом луны, шумом деревьев, ароматом цветов, блеском снегов, а есть вечное, то, что сейчас сияет в глазах Мидори. И то и другое прекрасно».
Заботливая, искренняя, внимательная, умеющая примеряться к его настроению так, как примеряется человек к сменам времен года, она не смогла приспособиться лишь к отсутствию того, в чем, по-видимому, нуждалась больше всего остального.
