— Тогда зачем при вас был пиковый валет?
— Мне просто нравится эта карта.
Уилл помолчал, потом с видимым усилием продолжил:
— Мне нужно увезти отсюда детей до наступления зимы. Они здесь погибнут. Если Камберленд доберется до нас, ни мне, ни Берку не сносить головы.
— И вы думаете, я захочу вам помочь?
— Но, приехав сюда, вы доказали, что… это вам не безразлично. Сам я со своим шрамом нигде не могу показаться. И денег у меня, чтобы оплатить переезд детей в безопасное место, нет.
— А что, убийства и грабежи не окупаются? Уилл нахмурился:
— Я убиваю только тех, кто представляет непосредственную угрозу. А они, как правило, денег с собой не возят.
— И все-таки я не понимаю, почему вы решили мне довериться.
— Я никому не доверяю, но, черт побери, у меня нет выбора. Я понадеялся, что вы как-то связаны с Черным Валетом…
— У вас нет друзей?
— Большинство из них погибло при Куллодене. Другие скрываются.
— Как вас зовут? Я знаю, что Уилл не настоящее ваше имя.
— Это неважно. Я не хочу никого подвергать опасности.
— Нет, это важно. Для меня.
— Почему?
— Если я совершу предательство, то имею право знать, ради кого?
— Если?
— За поимку Черного Валета назначена большая награда, хотя все почти уверены, что его нет в живых. А вдруг вы обо всем расскажете, как только очутитесь в безопасности? Тогда моей шее придется спознаться с веревкой.
Уилл помолчал.
— Скажите, а что вы делали в Лохэне?
— Графиня овдовела. Меня назначили опекуном ее сына. Уилл впился в него пристальным, испытующим взглядом. Таким знакомым…
— Вы один из Лесли! — вдруг догадался Нил. — Кузен? А может быть, брат Джэнет Лесли? Уилл молчал.
— Вы Александр Лесли?
На щеке Уилла дрогнул мускул.
— Да, — сказал он после недолгого молчания.
— Но она уверена, что вы погибли! — воскликнул Нил.
— А почему именно вас назначили опекуном?
— Я сам об этом просил. Джэнет мне прислала письмо. Кэмпбеллы тратили направо и налево все, что не успел растратить ее муж, и она жила в Лохэне почти как пленница.
— И все же почему вы об этом просили?
— Мы были… знакомы до этого. Много лет назад. Я оказался единственным человеком, к которому она могла обратиться за помощью. Ведь все ее друзья погибли! Или считались погибшими.
— Я слышал, что ее муж умер, но думал…
— Почему же вы не попытались дать ей знать о себе?
— Меня очень тяжело ранили. Только через полгода я смог двигаться, но у меня остался этот приметный шрам. Я знал, что меня будут разыскивать, чтобы казнить. И Джэнет, и мне было бы безопаснее жить, если бы все поверили, будто я погиб. Или вы хотите, чтобы меня повесили у нее на глазах? Кроме того, она могла бы скомпрометировать себя общением со мной. Ведь она ни за что не отреклась бы от меня. Джэнет готова всем пожертвовать ради тех, кого любит.
— Но она имела право знать! Она чувствовала себя такой одинокой.
— У нее есть вы, и я вам за это благодарен.
— Боюсь, что она не разделяет вашу благодарность. Александр насторожился:
— Если вы причинили ей какой-нибудь вред…
— Да, причинил — восемь лет назад. Но ради ее же пользы.
Александр пристально смотрел на Нила, словно взвешивая его слова.
— Берку сказали, что это какая-то женщина сообщила о богатом англичанине, который должен проехать по горной дороге. Не знаю, может, это была Джэнет. Но если так, то у нее была для этого чертовски веская причина!
— Так, значит, поэтому вы приказали отвезти меня в Ло-хэн? Чтобы она сама решила, жить мне или умереть?
— Да. И так как вы живы, можно предположить, что вашим врагом является кто-то другой.
— Но у вашей сестры тоже есть враг. Кто-то из Кэмпбеллов желает ее смерти. Этот кто-то надрезал подпругу, чтобы она упала с лошади и разбилась. Кстати, сейчас Джэнет у меня, в Брэмуре. Со всеми детьми.
Александр потрясение смотрел на Нила:
— А я об этом ничего не знал.
— Значит, у вас не слишком хорошие шпионы.
— Но я не имею возможности им исправно платить.
— А что это за дети с вами?
— Сироты, которых я подбирал на дорогах. У них никого нет, только я. Надеюсь, они смогут отыскать родных или знакомых во Франции.
— А если не найдут?
— Ну тогда, значит, мне придется о них заботиться и дальше, — вздохнул Александр.
Нил попытался мысленно соединить в одно образ разбойника, убивавшего без малейшего колебания, и этого трогательного защитника детей. И к тому же — брата любимой женщины.
Когда Джэнет с отцом приезжала в Брэмур, Александра с ними не было. Очевидно, он ничего не знает о предложении, которое Нил некогда сделал его сестре, и об их злосчастном разрыве. Нил вдруг пожалел о том, что они не встречались в лучшие времена. Джэнет всегда отзывалась о брате с большой гордостью и любовью, как о самом добром, благородном и храбром человеке.
— Хорошо, я помогу вам добраться до Франции. Но вы должны сообщить Джэнет, что живы.
— Возможно, сообщу, когда буду в безопасности. Но не сейчас.
Опять ложь. Опять вранье. И тоже — из лучших побуждений. Однако Нил уже начал сомневаться в том, что существует ложь во спасение. Воодушевляясь великой целью защитить кого-нибудь, не обрекаем ли мы тем самым этого человека на еще большие страдания?..
— Поклянитесь, что вы не скажете ей обо мне.
— Я подумаю, — нахмурился Нил. — Я вообще не даю никаких обещаний.
— Но вы же ее знаете! — взмолился Александр. — Она обязательно сама придет ко мне, и вы не сможете ей помешать. А это очень, очень опасно!
— Жаль, что вы не были столь заботливы, когда ваша сестра решила выйти за Кэмпбелла, — ледяным тоном отрезал Нил.
— Я пытался отговорить ее, но она так полюбила девочек. И потом, незадолго до этого кто-то нанес ей сердечную рану… — Александр осекся. — Так это были вы, вы…
— Да, это был я, — честно сознался Нил. — Мы с вами оба ее предали.
— Будьте вы прокляты! Нил пожал плечами.
— Я захватил с собой немного съестных припасов и деньги, чтобы Берк купил еще еды и несколько одеял. Я вернусь, как только устрою ваш отъезд.
Александру так явно хотелось отвергнуть его помощь, но он не имел права. Ради детей он вынужден был пожертвовать самолюбием и только молча натянуто кивнул в ответ.
— Берку можно доверять? — спросил Нил.
— Абсолютно.
— Как только моя лошадь отдохнет, я уеду.
Александр хмуро на него посмотрел, потом отвернулся и пошел к пещере, а Нил немного подождал. Да, он виноват, очень виноват перед Джэнет. Это из-за него, из-за того, что он солгал ей когда-то, она вышла за Кэмпбелла. А сейчас он снова ей солжет, потому что Александр прав: не следует сообщать ей, что он жив, и тем самым подвергать ее опасности. И уж эту ложь она ему никогда и ни за что не простит.
