— Ты меня для этого разбудил? — Милли снова плюхнулась на подушку, закрыв лицо рукой.
Ник отвел ее руку.
— Никому его не показывай. Я скоро вернусь.
— Ты собираешься избавиться от этой книжки? — с любопытством посмотрела на него Милли.
— Да.
— Слава Богу! Страшно смотреть, как ты каждый день читаешь.
— Это кончено. — Он направился к двери. — Не ходи на работу сегодня. Я поведу тебя в Воксхолл.
— У меня нет чистого платья.
— Я найду. — Его взгляд вернулся к синякам на ее шее. — Поспи. Ты выглядишь… даже не знаю…
— Эй! — Милли снова села, сжимая в руке ожерелье. — Я забыла тебе сказать. Твой старый приятель сэр Дэниел искал тебя прошлой ночью. Я сказала ему, что ты умер.
— Умница.
— Грозил засадить меня в камеру, если снова увидит на углу.
— Тогда время отдохнуть.
— Отдохнуть? — Она откинулась на подушку. — Не надо было тебе читать, Ник. Эта книжка тебя свела с ума.
Ник заколебался. Он едва не спросил ее, правда ли то, что сказал Барни. Пока у него нет особого желания выяснять. Но он твердо знал, что не может позволить себе просидеть еще день, погрузившись в этот проклятый дневник. Милли права. Это ненормально. С тех пор как он начал читать, он вышел из игры. Он хотел избавиться от дневника, хотел, чтобы его злость вернулась, потому что иначе кто-то более жестокий займет его место на улице.
Шарлотта смотрела на свадебное платье, висевшее на дверце шкафа. Оно было до того красивым, что она прошлой ночью так и заснула, не сводя с него глаз. Она дождаться не могла, когда утром наденет его для Гидеона. А вечером позволит ему освободить ее от потока шелка и пены кружев.
Проходя мимо шкафа, Шарлотта коснулась платья, как талисмана. Она услышала, как в гардеробную из коридора вошла служанка, наверное, убрать беспорядок, который учинили Джейн и Хлоя, привезшие кучу чулок разных оттенков, чтобы подобрать к ярко-розовому шелку платья.
Она распахнула дверь и замерла, увидев незнакомого мужчину, рывшегося в шкатулке с драгоценностями. Он быстро повернулся к ней.
Шарлотта задохнулась, узнав его.
— Вы! Это вас я видела в окно.
Мужчина умоляюще сложил руки:
— Пожалуйста, не кричите. Я не трону и волоска на вашей прелестной головке. Просто послушайте. Я вас прошу. Вы меня понимаете?
Она кивнула, сердце лихорадочно билось.
— Чего вы хотите?
— Я принес вам ваш дневник. Посмотрите. На столике за вами. Он там. Ни одна страничка не пропала.
Она недоверчиво посмотрела на него:
— Это вы взяли мой дневник? Вы смотрели в окно? Но зачем? Я вас не знаю. Кто вы?
— У вас есть соперница. Она заплатила мне, но она мне не нравится. Мне нравитесь вы.
Шарлотта на миг прикрыла глаза, собираясь с мыслями.
— И напрасно. Вы представить себе не можете, сколько я создала проблем.
— И я тоже, — рассмеялся незваный гость. — Я никогда не знал, что у леди могут быть такие мысли, как у вас. Я никогда не смотрел на любовь так, как вы, если вы понимаете, что я имею в виду. Все эти вещи, которые мужчины и женщины делают вместе… гм… вы сделали их красивыми.
— Нет. — Шарлотта вдруг почувствовала облегчение. — Да. Я знаю. И вы не собираетесь делать мне ничего плохого? Я выхожу за герцога своей мечты, и даже если он не любит меня, я его люблю, люблю с тех пор, как впервые увидела.
— Герцог удачливый человек.
— Он им не будет, если найдет меня мертвой.
— Мертвой? Милая, вы не поняли. Я всего лишь хочу без шума получить платье и символ вашего уважения.
— Символ? Какого сорта символ? Подождите, не отвечайте. Вы сказали, что некая леди заплатила вам за кражу дневника?
— Верно. Не могу назвать ее имени. Но я начал читать дневник и был тронут вашими страстными признаниями.
Шарлотта чувствовала, что незнакомец опустил критическую часть этой истории, но поскольку он отдал ей дневник и не причинил вреда, она сделает выводы позже.
— Вы… вы были тронуты?! — Она опустила веер, который тайком вытащила из полуоткрытого ящика, чтобы защититься, если гость распустит руки. — Вы хотите сказать, что вам заплатили, чтобы вы украли дневник, и возвращаете его, потому что…
— Да, я на этом теряю деньги. Если кто-нибудь услышит, что я это сделал, меня высмеют и выгонят из трущоб.
Она заставила себя заглянуть глубже, увидеть больше в этом длинноволосом мужчине в мышино-сером пальто. Если его вымыть, причесать, одеть в подходящий костюм, он будет вполне презентабельным. Он… Ее мысли замерли. В дверях, ведущих в спальню, стояла новая горничная, которая прошла проверку Уида. Их глаза встретились. Шарлотта хотела, чтобы девушка скрылась.
— Вы поступили правильно, — сказала она, отведя взгляд от двери. Незнакомец не видел горничную. Шарлотта боялась встревожить его. Кто знает, как он отреагирует? Она так разнервничалась, что у нее во рту пересохло. Возможно, если она ублажит его, он уйдет. — Вы правильно поступили, что прислушались к голосу совести.
— Да, какая она ни есть. Но я собираюсь уйти. Все, что я хочу, — это платье для моей девушки. Что-нибудь красивое, модное.
— Не знаю, что ей подойдет. — Шарлотта опустила готовый к атаке веер. — Пойдемте со мной, сами посмотрите, но, пожалуйста, не трогайте мое свадебное платье.
Они вместе прошли в другую комнату к французскому золоченому шкафу, и Шарлотта уговорила незнакомца выбрать бирюзовое шелковое платье с вышивкой по низу и лентами на рукавах.
— Я его не носила. Оно довольно свободное. Просто помогите ей подогнать шнуровку, и, конечно, поможет хороший корсет. У нее есть какая-нибудь поддержка?
Мужчина нахмурился:
— Она время от времени ходит в «Женское пенитенциарное общество», и ей там иногда что-то дают. Кроме этого, я плачу за все, что ей нужно.
— Нет. Я не об этом. Я имела в виду, есть ли у нее хороший корсет. Предмет, созданный, чтобы подчеркнуть ее… Ох, не важно. Это все, что вы хотите?
— Я возьму рубиновое ожерелье с вашего туалетного столика, как компенсацию за потерянное время.
— Оно не… — Шарлотта кивнула. Ожерелье стоит целое состояние. Но Джейн придется смириться.
— Значит, даже юные леди вроде вас хотят, чтобы мужчина нашептывал грубые слова, когда они вместе составляют двухголового зверя, — улыбнулся ей Ник.
— Мне не нравится этот разговор.
— Это вы писали об этом.
— Посмотрите, какие проблемы я навлекла на себя и на тех, о ком забочусь. Кроме того, писать о приватных делах — это не то же самое, что обсуждать их. Разве вы не видите разницы?
