— Ты… ты сильно пострадала? — Алексиус снова чувствовал себя беспомощным. Он должен был незамедлительно узнать, что с ней произошло, но не хотел травить ей душу. — Мы… Надо позвать врача?
Джулиана робко придвинулась к краю кровати и потрогала уголок своего рта, скривившись от жжения.
— Нет, Я цела и невредима.
— Мне так не кажется!
Ее передернуло от его резкого тона.
— Он меня страшно напугал. Осталась пара синяков, но… — И тут ее зеленые глаза превратились в блюдца: она поняла, что Алексиус имел в виду нечто другое. — Нет, он не надругался надо мной, хотя и хотел. Кузен, он… У него были на меня виды.
Дальнейших разъяснений не понадобилось. Алексиусу больше всего на свете хотелось обнять ее, но она выглядела такой хрупкой и истерзанной, что, казалось, готова была в любой момент упасть в обморок. Храбрая девочка, сколько же она всего пережила! Он не хотел лишать ее долгожданного, давшегося такой дорогой ценой спокойствия. Он лишь взял руку Джулианы и едва ощутимо стиснул ее.
Она напряглась, но руку не убрала.
Взгляд ее переметнулся на его окровавленное плечо.
— Син, ты ранен!
Алексиус, насупившись, покосился на плечо. Джулиана поглотила все его помыслы, и времени на собственные раны не осталось.
— Ерунда. Царапина.
— Синклер! Джулиана! — Маркиза выдержала паузу, прежде чем продолжить: — Оливер!
Оба обернулись к распахнутой двери и услышали мелкие шажки по лестнице: это поднималась леди Данкомб с дочерьми.
— Господь всемогущий!
Она споткнулась о лорда Данкомба, распростертого в коридоре.
Алексиус, затаив дыхание, считал секунды до того момента, как она обнаружит вышибленную дверь.
Син хотел позвать констебля, но Джулиана не позволила.
Она увидела расквашенное лицо кузена, когда они проходили мимо, и хотя ужасно злилась на кузена за то, что он с нею сделал, она все же понимала, что Сину магистрат вынесет более суровый приговор.
Кроме того, ее семья не выдержала бы еще одного скандала.
Если лорд Данкомб и впрямь был так умен, как сам утверждал, он уедет из Лондона куда-нибудь подальше, где месть лорда Синклера не сможет его настичь.
А Сину могло понадобиться много лет, чтобы побороть в себе жажду мести.
Джулиана видела не только ужас на его лице, когда он вломился в спальню, но и беспримерную ярость.
Нет, Син не из тех, кто с легкостью прощает своих обидчиков.
— Ты не можешь вызвать его на дуэль.
Син, сидевший напротив нее в переполненном экипаже, удивленно вскинул брови.
— Кого именно: Гомфри или Данкомба?
— Хватит ее дразнить, Синклер! — стала на защиту дочери леди Данкомб. — Она же верит каждому вашему слову!
Маркиза и Корделия не отходили от Джулианы ни на шаг с того самого момента, как вошли в спальню.
— А кто сказал, что я ее дразню?
Джулиана подтянула края одеяла, сорванного с постели Данкомба: свое вечернее платье она оставила в зловещем доме.
— Обоих.
Зубы его, обнаженные в нагловатой ухмылке, в свете фонарей засверкали белизной.
— Тогда мой ответ тебе не понравится.
— Но…
— Давай я улажу эти вопросы сам, — грозно сказал Син. — Я послушался тебя, когда ты не позволила звать констебля. Сделай и мне одолжение в ответ.
Он настолько невозмутимо говорил о грядущей дуэли, что Джулиана ожидала от матери укоров. Но та, как ни странно, не стала возражать.
— Ты же не хладнокровный убийца, Син!
Он не поверил своим ушам.
— Тебе ли не знать, что, когда меня провоцируют, я способен на многое.
Она грустно кивнула.
Ей нечего было возразить: Син действительно проявил себя как человек, способный на безжалостные поступки.
— Синклер, мальчик мой, — с неожиданной теплотой в голосе заговорила леди Данкомб, — как твое плечо? Тебе не нужно обратиться к хирургу?
Син пощупал пропитанный кровью рукав. Когда его спросили, откуда кровь, он лишь махнул рукой.
— Беспокоиться не о чем. Пуля меня лишь задела. — Он поднес пальцы к свету. — Вот, кровь уже не идет. Раной я займусь потом.
— Вы так отважно ринулись за кузеном после того, как первой пулей разнесло вазу! — восхитилась Корделия. — Он ведь мог вас убить!
Син удивленно уточнил:
— Что значит — мог? Он хотел меня убить.
Лусилла закрыла уши руками.
— О нет, не хочу больше об этом слышать!
— Дрезденская, между прочим, была ваза, — вздохнула маркиза.
Джулиана потрясенно уставилась на мужчину, сидевшего напротив.
— Тебя подстрелили? Лорд Данкомб пытался тебя убить?
— Дважды, — подтвердила Лусилла, типично по-женски поводя плечиками.
Почему ей никто об этом не сказал? Их взгляды пересеклись. В полумраке кареты лицо его казалось особенно загадочным.
— Чтобы застрелить человека, нужно, во-первых, иметь кое-какие навыки, а во-вторых, не бояться это сделать. К счастью, ваш кузен стрелять не умел и боялся. Зря ты переживаешь, Джулиана. Данкомб всего-навсего испортил мой любимый смокинг.
Шутку никто не оценил.
Джулиана ощутила материнскую ладонь на щеке.
— И тем не менее наша семья перед вами в долгу. Оливер едва не взял мою девочку в жены. Каким же кошмарным был бы этот союз!
Джулиана молча согласилась с этим утверждением.
— Он нанял человека следить за нами.
Известие всех огорошило. Первой опомнилась Корделия.
— А кто это был, он не сказал?
— Нет, но шпион знал, что маман запланировала везти нас в Лондон. Это должен быть человек, который навещал нас и за городом, и в Лондоне.
Никто не смог назвать имя. Джулиана положила голову матери на плечо, закрыла глаза и с наслаждением слушали уютное поскрипывание дилижанса, везущего их домой.
— А вдруг этот шпион — мистер Степкинс?
Она тотчас открыла глаза. Джулиана понимала, что этого голословного обвинения обожаемого мистера Степкинса было достаточно, чтобы испортить Лусилле настроение.
— Я познакомилась с ним в деревне. Корделия, ты тоже там была. Он был таким внимательным, таким остроумным!
— А о Джулиане он что-либо спрашивал? — вмешался Син, переключая на себя внимание Лусиллы.
Та смогла лишь горестно вздохнуть:
— Мы говорили обо всем подряд… Разумеется, он задавал вопросы о моей семье. И очень обрадовался, когда узнал, что мы поедем в Лондон.
Корделия, у которой сердце сжималось от жалости, взяла сестру за руку.
— А потом ни с того ни с сего перестал приходить.
— Как и мистер Фискен, — холодно добавила Лусилла. — Мы обе рассудили, что это из-за…
