– Нет-нет, молчи! – Олдос осушил еще один кубок и долил вина.
Во Франции ему как-то раз пришлось побывать на казни – правда, не изменника, а еретика, но он надолго запомнил дикие вопли и удушливый запах горящей плоти.
– Если Истажио распустил язык, значит, этот негодяй Хью Уэксфорд знает больше, чем я предполагала. – Клер витиевато выругалась, заставив Олдоса поежиться. – Ты был здесь все это время и должен знать, отправлял ли он какие-нибудь письма. Вопрос в том, успел ли он донести на нас.
– Понимаешь…
– Надо выяснить, что ему известно и поделился ли он с кем-то нашими секретами. Я натравлю на него рейтаров короля Людовика. Эти кровожадные ребята ждут не дождутся выпустить кому-нибудь кишки. Я уже вижу этого ублюдка сидящим на стуле над жаровней с углями.
– Хью нет в замке!
Клер повернулась и устремила на брата неподвижный взгляд холодных глаз, похожий на взгляд хищной птицы, присмотревшей себе добычу.
– Что же ты раньше не сказал, дурень? Когда он уехал?
– Вчера, – виновато ответил Олдос, подкрепив силы еще одним кубком вина. – Они с Филиппой поссорились. По ее словам, он не вернется.
– Откуда? – вкрадчиво осведомилась Клер. – Ты, случайно, не знаешь?
Олдос помотал головой. Клер погрузилась в молчание, оставаясь абсолютно неподвижной. Это длилось так долго, что он задался вопросом, не разбил ли ее от злости внезапный паралич.
– М-м… мне страшно жаль, – сказал он осторожно.
– Тихо! – был ответ, и молчание возобновилось.
Олдос утешился тем, что прикончил остатки вина. Наконец Клер заговорила:
– У меня есть план.
Ужин подходил к концу, когда Олдос склонился к уху Филиппы и прошептал:
– Тебе интересно, что происходит у нас в подвале? Я имею в виду этот грохот.
Со времени отъезда Хью он ни на шаг не отходил от нее, и она невольно сравнивала его с присосавшейся пиявкой. В эту ночь ей предстоял визит к нему в комнату. Все отговорки были исчерпаны, и Филиппа, опустошенная прощальным разговором с Хью, была не в состоянии придумать что-нибудь еще.
– Грохот? – переспросила Филиппа.
– Ну да! – Олдос обвел ближайших соседей по столу подозрительным взглядом. – Ты заметила, что сегодня в подвале особенно шумно?
– Разве это не бочки валятся с подставок?
– Ты больше слушай Клер! Во всех замках нашей округи не найдется столько бочек, сколько раз там внизу грохотало. Да и шум совсем иной.
– Но ты-то знаешь, что там происходит, Олдос. Разве не ты привез сюда Орландо и Истажио?
– Привез, ну и что? Клер дает мне поручения, но в объяснения не вдается – якобы для моей же пользы. Для нее я всегда останусь глупеньким младшим братишкой. Я ее как-то спросил про этот грохот, так она вообще отказалась мне отвечать! Но теперь ключи в моих руках. – Олдос обвил рукой талию Филиппы и прижал ее к себе сильнее, чем требовалось. («Как удав», – подумала она, с отвращением.) – Может, спустимся вниз и посмотрим? Что скажешь?
Чтобы протянуть время, Филиппа положила себе пудинга из розовых лепестков, отведала его и нашла совершенно несъедобным.
– Странно… Эдме сказала, что леди Клер вернулась.
– Вот как? – Олдос до того смутился, что отдернул руку. – Клер вернулась? Тогда почему она не вышла к ужину?
– Может, отдыхает с дороги?
– Верно! – Лицо его осветилось. – Раз она уже здесь, надо торопиться с походом в подвал, пока ключи в моем распоряжении.
Филиппа ела тошнотворный пудинг и осмысливала неожиданный поворот событий. Ее задача как раз и состояла в том, чтобы проникнуть в подвал. Предложение Олдоса было весьма кстати, однако внутренний голос подсказывал, что дело нечисто.
Неделями он уклонялся от малейших упоминаний о том, что сейчас преподносит на блюдечке и притом по собственной инициативе! Впрочем, он может и не лгать насчет своего полного невежества в этом вопросе. Допустим, Клер поручает ему кое-какие задания, ничего при этом, не объясняя, чтобы сохранить чужую тайну.
– Жаль, Орландо все еще работает, – говорил Олдос. – Ничего, что-нибудь придумаем.
После целого дня безделья в связи с неожиданной смертью помощника итальянец так старался наверстать упущенное, что даже не вышел к ужину. Мысль о том, что он и теперь в подвале, отчасти рассеяла тревогу Филиппы (ей меньше всего хотелось остаться наедине с Олдосом в помещении, где нет даже окон).
Сейчас она проклинала себя за то, что предложила выкрасть ключи ценой своего тела. Филиппа сделала это намеренно в ожидании горячих протестов Хью, наивно полагая, что он скрывает от нее свои чувства, и, желая вызвать его на откровенность. Тем самым она все испортила, и теперь Хью не было рядом. Его отъезд задел Филиппу сильнее, чем она ожидала. Острое чувство потери не покидало ее ни на минуту, и тяжелее всего было притворяться, что ничего непоправимого не случилось.
– Так что же? – спросил Олдос.
– Идем! – решилась она.
На этот раз крипта была ярко освещена множеством свечей и пахло здесь далеко не так отвратительно. Воздух был сырой, но прохладный: вместо тлеющих углей в странной печи лежал давно остывший пепел.
– Приветствую, синьор! – обратился Олдос к Орландо Сторци, который поднял на них удивленный взгляд. – Можно посмотреть, что здесь и как?
– Да, но леди Клер…
– Она дала разрешение.
– С чего это вдруг? – Орландо повернулся к Филиппе. – Это правда?
Она прикинула, что важнее: остаться честной или выполнить порученную миссию?
– Правда, синьор Орландо.
– В таком случае буду, счастлив, познакомить вас с плодами моих трудов.
На столе был аккуратно выложен целый ряд железных цилиндров с ручками, как у небольших зеркал. В тазу возвышалась груда шариков, в точности как тот, что попался Филиппе под ногу той ночью.
– Что это? – осведомился Олдос.
– Оружие, – с гордостью ответил Орландо. – Я назвал его «граната»!
В железной клетке, еще недавно пустой, сейчас находилось немало подобных предметов, а кроме них, еще и другие – круглые, со шнурами, похожими на торчащие хвостики, напоминающие кладку исполинских яиц.
– И что делает ваша граната? – не отставал Олдос.
– Производит взрыв! Весь секрет в порошке, который я назвал «порохом», а шарики нужны для веса. Чем тяжелее граната, тем сильнее будет взрыв. Я не совсем уверен, что шарики подходят больше, чем, скажем, кусочки железа, но основная идея верна. Взгляните на эти сферические предметы! Это бомбы, а шнур называется «фитиль». Если смочить его в винном спирте и поджечь, он будет тлеть, пока огонек не доберется до пороха внутри. Тогда… – Орландо воздел руки и громко вскричал: – Бум!
