– Тогда никаких свадебных колоколов. И много было свидетелей этого компрометирующего эпизода?
– Всего двое, – буркнул Девеллин. – Твоя закадычная Изабель со своим другом. Высокий светловолосый Адонис, женатый наледи Килдермор.
– А, преподобный мистер Амхерст.
– Проклятие! Священник? Чем дальше, тем хуже.
– Закрой свой нечестивый рот, Элерик, – небрежно сказала мать. – На его счет тебе нечего беспокоиться. Из Амхерста не выбьешь сплетню даже ломом.
Девеллин немного успокоился, и мать, наклонившись через стол, похлопала его по руке.
– Возможно, я заверну на Беркли-сквер. Ты ведь знаешь, мы с Изабель давние подруги.
Она хотела встать, но Девеллин удержал ее:
– Мама, возможно, тебе пока не стоит туда ехать.
Он так побледнел, что встревоженная герцогиня опять села.
– Что случилось, дорогой?
Он закусил губу, хотя считал, что давно избавился от детской привычки.
– Я солгал, – наконец произнес он. – Имя леди может иметь значение.
– Я бы все равно спросила Изабель.
– Она не знает всего. Эта леди очень юной вышла замуж за французского морского капитана. После его смерти она приехала из Франции, сняла дом напротив моего. До недавнего времени я считал, что она француженка.
Мать приподняла бровь.
– А это не так?
– Ее зовут мадам Сен-Годар. Но до замужества она была Сидони Буше. Ты знаешь ее? – Нахмурившись, герцогиня покачала головой. – У нее есть брат, который называет себя Кемблом. Он бизнесмен на Стрэнде, очень богат, имеет влиятельных друзей, среди них Уолрейфен. Однако к высшему свету они не принадлежат, и она дорожит своей репутацией.
– Изабель не станет болтать, дорогой.
– Мама, ты уверена? – настойчиво спросил маркиз. – Я чувствую двойную ответственность, поскольку эта леди – наша дальняя родственница. Она дочь предыдущего герцога.
– Нет, дорогой, та умерла в Индии.
– Его незаконная дочь, ребенок Клер Буше. Любовницы Гравенеля, мама.
– Господи, была еще дочь? Маленького мальчика я помню очень хорошо. Твой отец, конечно, был вне себя, но поделать ничего не мог.
– Он знал Клер Буше?
– Нет. Знала тетя Адмита, я полагаю. Бедная, бедная девочка. Он погубил ее.
– Погубил ее?
– Предыдущий герцог. Мадмуазель Буше была гувернанткой его дочери в Стоунли. Молодая и очень красивая. Поскольку она не ответила на его ухаживания, он взял ее силой. Наши старые слуги до сих пор шепчутся об этом.
– Боже мой! Сидони никогда об этом не упоминала.
– Тогда не болтай и ты, – предупредила мать. – Герцог был ее отцом, возможно, она еще любит его.
Или ненавидит, подумал маркиз. Вероятно, даже хотела отомстить, но ее отец умер.
– Бедная Клер Буше – столько лет оставалась с этим презренным негодяем.
– Разве у нее был выбор? Она ждала ребенка.
– Я бы убил его! – с непонятным для себя бешенством сказал Девеллин.
– Ты глупец, Элерик. Ничего подобного ты бы не сделал.
– Нет, сделал бы. И с радостью пошел бы на виселицу.
– Ты говоришь как мужчина, – раздраженно процедила мать. – Бедную девочку погубили, она ждала ребенка. Она не могла себе позволить радость мщения.'Должна заявить, что вы, мужчины, ничего не знаете о материнстве. Еще до появления ребенка на свет мать все стерпит, всем пожертвует, чтобы защитить свое дитя. Ты не можешь понять этого чувства.
Возможно, гнев матери оправдан. Девеллин вспомнил, как она, всегда такая хрупкая, слабая на вид, непоколебимо защищала его в те кошмарные дни, когда умирал Грег. Вспомнил ссоры, ужасные обвинения, которые она бросала отцу в лицо. Ради сына она чуть не разрушила свой брак. А не сумев переубедить мужа, поехала к своему отцу, весьма богатому человеку, и умолила его поддержать Девеллина. Тот выполнил ее просьбу. Более того, сделал внука своим наследником, позволив ему вести безбедную жизнь. Девеллин вспомнил, как, чрезвычайно благодарный деду, он в ярости и горечи отверг свою мать. Как мог он не оценить ее жертвенности?
Маркиз запустил руки в волосы.
– Прости, мама, – прошептал он. – Я сегодня плохо соображаю.
Герцогиня откинулась в кресле.
– А эта женщина, Сидони, по-твоему, хороший человек?
– Да. Она замечательная.
Девеллин не кривил душой. Забыв свой гнев, он понял, что Сидони была лучшим человеком, каких ему довелось встретить. Сидони обладала всеми женскими достоинствами. К тому же очень напоминала ему женщину, сидящую напротив. Утонченная, изысканная. Прагматичная. С сердцем и отвагой львицы.
– Элерик, я должна поехать к Изабель, – сказала мать, поднявшись с кресла и поцеловав его. – Пожалуйста, верь мне, дорогой, я все улажу. Не могу видеть тебя настолько обеспокоенным.
Девеллин почувствовал, что страх, наконец, отступил. Он верил матери. Она не обещает того, чего не может выполнить. Репутация Сидони останется незапятнанной, по крайней мере им.
Герцогиня уже была на полпути к двери.
– Кстати, мои поздравления, – сказала она, задержавшись. – Ханиуэлл сообщил мне, что ремонт на Дьюк-стрит закончен и ты на следующей неделе вернешься домой.
– Он так сказал? Значит, мы возвращаемся.
– Элерик! Ты, кажется, не рад. Девеллин пожал плечами:
– Не знаю, мама. Я слегка устал от жизни на Дыок-стрит, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Герцогиня сморщила нос.
– Вообще-то Блумсбери в наши дни уже не очень светский.
– Я тоже, мама, – засмеялся он, предлагая ей руку. – Я тоже.
Не теряя времени, герцогиня сразу поехала в Мейфэр. Хотя в этот час светская жизнь там била ключом, она не сомневалась, что застанет свою подругу детства на Беркли-сквер. Леди Кертон не особенно любила свет.
Однако графиня не сидела по своему обыкновению за письменным столом, а явно глядела на улицу из окна гостиной, ибо сама открыла дверь.
– Элизабет! Наконец-то! Идем прямо в библиотеку. Не будем терять ни минуты.
Герцогиня была поражена.
– Ты знаешь, почему я приехала?
– Разумеется. По поводу мадам Сен-Годар, да? – прошептала леди Кертон, ведя подругу в коридор. – По поводу случившегося в гостиной Уолрейфена? Видела бы ты лицо Элерика, дорогая.
– Я уверена, он влюблен в эту женщину, Изабель, – сказала герцогиня. – Думаю, по уши.
– Согласна, – ответила подруга. – Я никогда еще не видела, чтобы Элерик настолько терял самообладание из-за какой-то раны.
Герцогиня подняла брови.
– Ты веришь этой глупой истории?
– По поводу схватки мадам Сен-Годар с обыкновенными преступниками? – спросила Изабель. – Конечно! Только я не считаю эту историю глупой. Я нахожу ее весьма успокаивающей. Видишь ли, мне кое-что известно о нашей дорогой мадам Сен-Годар и ее склонности к беспокойству. Возможно, больше, чем Элерику.
