В гостиной было прохладно. Джиноа пошла на кухню сказать Марте, чтобы та приготовила чай.
Бонни не сразу заметила, как сдержанна сегодня Элизабет. Она размышляла о пони. «Элай мог бы посоветоваться со мной, – сердито думала она, – прежде чем сделать Роз такой опасный подарок». И где она будет держать пони? Может, он ждет, что она привяжет его за магазином? Вздохнув, Бонни отогнала эти мысли, поскольку не могла ничего изменить.
Элизабет сидела, положив руки на колени. Ее лицо казалось очень бледным, а глаза – грустными.
– Элизабет, тихо спросила Бонни, – что тебя тревожит? Ты очень печальна.
В глазах Элизабет появилось отчаяние.
– Это все Форбс, Бонни, – сказала она, – ведь он увивается за тобой.
Бонни сегодня уже пресытилась Форбсом, но все же не стала уклоняться от темы, такой важной для ее подруги.
– Чепуха! – твердо сказала она, – я тебе не соперница.
– Ошибаешься, – проговорила Элизабет, с оттенком досады. – Впрочем, это не так уж важно! Я никогда не смогу выйти замуж за такого человека, как Форбс.
– Я тоже так полагаю, – согласилась Бонни, подумав, что такое отношение к Форбсу вполне в духе «Общества самоусовершенствования».
Марта принесла чай и разговор оборвался.
– Мисс Мак Катчен пошла в конюшню, – сказала она, ни на кого не глядя, – она просила извиниться за нее.
Бонни удивилась: что заставило золовку отправиться в такое место? Вдруг она заметила жалкое выражение на хорошеньком личике Элизабет.
– Дорогая, тебе действительно нравится Форбс?
Элизабет стукнула кулачком по подлокотнику. Краска залила ее щеки.
– Да, нравится, но не по душе то, как он зарабатывает деньги! – голубые глаза пристально взглянули на Бонни. – Кроме того, он любит тебя!
– Это не так, – заявила Бонни, не зная, как убедить в этом подругу.
Форбс говорил о своих чувствах? И сегодня, когда они обсуждали долги Джека Фитцпатрика, но ей показалось, что он говорил о прошлом.
– А ты знаешь, что он плакал в день твоей свадьбы? – спросила Элизабет.
Бонни не могла представить себе Форбса плачущим из-за чего-то, кроме финансового краха.
– Мне трудно в это поверить. Однако, если уж Форбс поведал об этом тебе, значит, он очень тебе доверяет.
В глазах Элизабет появилась надежда, но не успела она ответить, как в гостиную вошла Джиноа. Ее бледное лицо светилось оживлением. Она была покрыта паутиной и пылью, в волосах застряла солома. Можно было подумать, что золовка ходила на свидание в конюшню. Бонни, улыбнувшись про себя, представила себе Сэта.
– Я нашла там кое-что, – Джиноа сияла.
– Нашла… что? – спросила Бонни в недоумении.
– Коляску для пони! Ту, что дедушка купил мне, когда я была чуть старше Роз. Было нелегко вытащить эту коляску из конюшни на задний двор, но я с этим справилась.
Бонни и Элизабет обменялись веселым взглядом.
– Ты ведешь себя так же дурно, как и твой брат, – сказала Бонни, – вы слишком балуете Розмари – она станет невыносимой.
– Уф! – Джиноа перевела дыхание и налила себе чаю.
– Я только что говорила Бонни, что нам скоро понадобятся учебники, канцелярские принадлежности и мебель для школы, – солгала Элизабет. – Ты ведь сможешь помочь нам, Бонни, не так ли?
Не дав Бонни ответить, Джиноа вставила:
– Конечно, мы не можем обучать подростков здесь, – надо позаботиться о строительстве новой школы. Мистер Кэллахан, спасибо ему, обеспечил нас лесом, но нам понадобятся школьные доски и многое другое. Я составлю список. Ты сможешь заказать все необходимое немедленно, Бонни?
– Я займусь этим в понедельник, – ответила Бонни, обрадованная неожиданной удачей. Она подумала о том, как Форбс выпотрошил ее, и улыбнулась бы, если бы не вспомнила о переживаниях Элизабет, – Спасибо, Джиноа, – сказала она. – А где Сэт? Я давно не видела его.
Элизабет вдруг разрыдалась и выбежала из комнаты.
– Храни нас Бог! – воскликнула Бонни, поставив чашку и поднимаясь, чтобы последовать за подругой.
– Оставь ее, Бонни! – мягко сказала Джиноа, – тебе ее не утешить.
Бонни опустилась на стул. С лужайки доносился смех Элая и Роз.
– Так вот, – начала Джиноа, как ни в чем не бывало, – Сэт работает в заднем зале. Между прочим «Общество самоусовершенствования» назначило его директором и управляющим театра «Помпеи». Дел там много: театр нуждается в капитальном ремонте. Конечно, он будет закупать все материалы через тебя.
Бонни не скрыла радости.
– Вы с Сэтом столько сделали для меня! Не знаю, как и благодарить вас!
Джиноа внезапно стала серьезной и понизила голос, видимо, решив, что деловых разговоров на сегодня хватит.
– Какие у тебя чувства к Веббу Хатчисону, дорогая?
Бонни вспыхнула: – Как ты можешь, Джиноа? Я думала, ты выше сплетен!
– Конечно, я не придаю им значения, но говорят, что вы с Веббом… общаетесь. Полагаю, и ты слышала о дружбе Элая с Эрлиной Кэлб.
Вдруг Бонни вспомнила, как Элай стоял с Эрлиной на лужайке во время вечеринки у Джиноа. Она вспомнила и то, как он обнял Эрлину, объясняя ей правила игры в крокет.
– Я слышала об этом, – сдержанно сказала она.
– Бонни, кого же ты все-таки любишь, Элая или Вебба?
Бонни бросила быстрый взгляд на двери, ведущие в сад. Оттуда шел воздух, напоенный ароматом цветов и свежескошенной травы.
– Откровенно говоря, дорогая, – сказала она, понизив голос, – я так же люблю Элая, как прежде, как и всегда любила.
Джиноа вскочила со стула и стала взволнованно ходить по комнате. Бонни была немного задета, поскольку надеялась, что ее бывшая золовка этому обрадуется.
– Тебе это не нравится? – спросила Бонни упавшим голосом.
Джиноа опустилась на стул: – Очень нравится! Но у этого человека непомерная гордость, и ты не улучшила положение дел, взяв Вебба к себе.
– Вебб был серьезно покалечен, – спокойно заметила Бонни, – я чувствовала… была обязана так поступить.
– Бедняга Вебб надеется, что ты выйдешь за него замуж, не так ли? – спросила Джиноа с необычайной для нее строгостью. – О Бонни, о чем ты только думаешь, подогревая надежды такого порядочного человека, как Вебб?
– Я не подогреваю, – прошептала Бонни.
– А как же иначе? Ведь ты не сказала Веббу честно, как обстоят дела, не так ли?
– Я не могла, Джиноа. Он построил такой уютный дом. И у него сломаны ребра…
– Это не оправдание, – резко оборвала ее Джиноа. – Подумай о гордости Вебба, Бонни… и о гордости Элая тоже.
Бонни обиделась.
– А как быть с моей гордостью, Джиноа? Ты думаешь, мне доставляет удовольствие просыпаться каждое утро и думать, что Элай с Эрлиной?
– Что важнее, – возразила Джиноа, – твоя гордость или твое счастье?
