Элис поступила так, как ей сказали, переодеваясь по очереди в наряды, которые передавала ей Эммелин. После каждой следующей примерки она выходила из-за ширмы и каждый раз заставала в комнате кого-нибудь из девушек Лукаса, явившихся, чтобы на нее поглазеть. Они смотрели на Элис так, словно она была каким-то редким экземпляром насекомого под стеклом микроскопа. То, что было задумано как чисто профессиональная затея, вдруг заставило ее снова почувствовать себя юной неловкой девушкой, с трудом находившей себе место среди сверстниц.
– Ну, как? – спросила она наконец, не в силах больше выносить на себе их молчаливые взгляды.
Какая-то ширококостная рыжеволосая девица в платье с глубоким декольте выступила вперед:
– Вы худая как палка. С такой фигурой, как у вас, ни один мужчина не захочет взглянуть на вас дважды.
– Натти, – мягко укорила ее Эммелин, – у Элис прекрасная фигура.
– В этом мире свои представления о красоте, уверяю вас.
Элис вдруг пришла в голову совершенно неуместная мысль, что ей очень хотелось бы иметь сестру, мать, которая бы ее понимала. Однако от этого мимолетного прилива нежности не осталось и следа, когда девушка по имени Натти указала на самый большой ее недостаток:
– С такой плоской грудью, как у вас, вы вряд ли сможете завлечь мужчину.
– Натти! – предостерегающим тоном вставила Эммелин.
– Но ведь это же чистая правда, Бог свидетель! Меня удивляет, зачем ей вообще понадобилась вся эта затея с переодеванием. В таких местах, как наше, леди вообще делать нечего. Вы только посмотрите на нее!
Все девушки вместе с Эммелин уставились на нее, и Элис почувствовала, как щеки ее вспыхнули жарким румянцем.
– Тебя это совсем не касается, – ответила Эммелин. – Все, что от нас требуется, – это сделать так, чтобы она не выделялась среди остальных.
Девушки в ответ только хмыкали и что-то мямлили себе под нос. Наконец Натти выбежала из комнаты и вскоре вернулась с торжествующим видом.
– Это еще что такое? – пробормотала Элис, вытаращив глаза.
– Подкладки для увеличения бюста. В таком заведении, как наше, где мужчинам позволено только смотреть на женщин, но не прикасаться к ним, никто все равно не заметит разницы.
Не прошло и часа, как Элис была разодета в пух и прах, завита, подкрашена и снабжена подкладками. Элис остановилась перед большим зеркалом и едва узнала себя.
– О Господи! – вырвалось у нее.
– Вот именно, – подхватила Натти, одобрительно фыркнув.
Элис повернулась к зеркалу боком, едва не разинув рот при виде выступавших пышных округлостей тела. Не задумываясь, она провела по ним руками, и глаза ее округлились, когда девушки в комнате разразились дружным смехом.
– А теперь вам нужно немного попрактиковаться. Лукас сейчас… занят в своих личных покоях. – Эммелин поморщилась, не решаясь встретиться с Элис взглядом, и той показалось, словно кто-то нанес ей удар. Вероятно, Лукас был наверху с другой женщиной. «Впрочем, почему бы и нет», – напомнила она себе решительно. Только почему-то необузданная, страстная сторона ее натуры, которую она в последнее время так отчаянно пыталась скрыть, снова дала о себе знать. Разнаряженная и раскрашенная, она ступала неторопливо и важно, будто пава, слегка покачивая бедрами.
– Ну и ну! – только и смогла выговорить Эммелин.
– Так уже лучше, – заявила Натти, одобрительно кивнув.
– Мне пора спуститься вниз и посмотреть, какое впечатление произведет мой… новый облик.
Затем Элис, у которой от непривычного волнения кружилась голова, спустилась по лестнице и переступила порог большого зала. При ее появлении все взоры тотчас обратились в ее сторону, и она принялась не спеша прохаживаться по залу, улыбаясь и нарочно стараясь держаться поближе к мужчинам.
– Эй, мисс! Идите скорее сюда!
– Не угодно ли вам потанцевать?
Они обступили ее со всех сторон, соперничая друг с другом. «Так вот что значит быть красавицей», – подумалось ей, и впервые в жизни она осознала всю силу прелестного личика и пышных форм, которые способны были заставить любого мужчину исходить мускусом. Как раз в этот момент появился Грейсон.
– Что здесь происходит? – осведомился он, заметив необычное возбуждение в зале.
Лакей указал ему на Элис:
– Новая девушка, сэр!
Грейсон окинул взглядом комнату и, наконец, обнаружил в толпе «новую девушку», хотя ему понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, кто она такая. Затем он кивнул ей с видом одобрения – или, скорее, покорности судьбе – и направился к столику в углу, за которым его ожидали двое его людей. «Если… Нет, – мысленно поправила она себя, – когда Лукас обо всем этом узнает, неприятностей не оберешься». Грейсон еще раз обсудил с мужчинами разработанный план и сделал Элис знак присоединиться к ним.
После короткого заключительного совещания Элис оказалась в переулке Бикмана, и ночной воздух окутал ее подобно тончайшему газу. Темное небо, озаренное ярким светом полной луны, было усеяно мириадами звезд, но она ощущала мрак до мозга костей. Одно дело думать о том, чтобы отправиться ночью в переулок, и совсем другое – находиться там. Уже не первый раз в своей жизни Элис недоумевала, как она могла попасть в подобную переделку.
Глубоко вздохнув, она отбросила прочь сомнения и подняла глаза к тому месту, где должны были прятаться двое наблюдателей. Оба уже заняли свои посты. Слава Богу. Ну а теперь за дело.
На ней было красное атласное платье с черной отделкой и низким декольте, черные сетчатые чулки и удобные туфли, на плечи наброшена скромная шаль – все это, вместе взятое, как бы говорило окружающим: «Я только что закончила работу и теперь возвращаюсь домой». Она не стала убирать под шляпу свои светлые волосы, которые Эммелин уложила в затейливую прическу.
Элис шла, шурша юбками и пытаясь вспомнить на ходу то, что показывали ей девушки. Раз. Два. Тут она оступилась.
«Проклятие!» В большом зале клуба она выглядела бесподобно. Здесь же у нее просто не выдерживали нервы, она впервые усомнилась в разумности своей затеи. Кровь застывала в ее жилах при одной мысли о том, что убийца мог прятаться где-то рядом в тени деревьев. А что, если люди Грейсона не успеют вовремя прийти ей на помощь?
«Так или иначе, сейчас уже слишком поздно к этому возвращаться», – подумала про себя Элис угрюмо. Слишком часто она действовала импульсивно, а потом уже начинала думать. Скверная привычка, чтобы не сказать больше. Правда, до сих пор это не приводило к крупным неприятностям. Однако не прошло и получаса, как она уже готова была проклинать себя за опрометчивость. Она прогуливалась взад и вперед по переулку, шурша юбками и всячески стараясь привлечь к себе внимание.
