— Мама подумает, что мы трусим.
— Я не могу жить в зависимости от того, кто что обо мне думает. И вам не следует.
— Я имела в виду вас. Мне все равно, что думает мама.
— Так я и подумал. — Его тон был более сухим, чем обычно. — И если вас не волнует, что вас могут назвать трусихой, то нет причин, по которой мы не могли бы прогуляться.
Через полчаса Себастьян помог Диане сесть на лошадь, и они присоединились к охотникам, собравшимся перед домом. Несмотря на раздражение против доктора Денмэна, Диана должна была признать, что ценит заботу Себастьяна.
Он хорошо выглядел на лошади. На самом деле для нее он почти везде выглядел хорошо. Она все еще болезненно переживала события, которые привели их к вынужденному браку, но перед ней уже замаячила возможность простить его, оставить все позади и достичь взаимного компромисса.
Когда ее перестанет тошнить, возможно, она пустит его к себе в постель. Диана с трудом переносила воздержание. Она бросила быстрый взгляд в сторону, на его бедра, прижатые к бокам жеребца, и почувствовала, как внутри у нее завибрировало.
Может, это не будет тянуться слишком долго?
На свадебном обеде мистер Монтроуз произнес тост за новобрачных.
— Во второй раз я вынужден отдавать свою дочь, — сказал он с подозрительно сияющими глазами. — Я никогда не забуду тот день, когда родилась моя маленькая богиня. — Он полез за носовым платком, достал его и трубно высморкался. — Я всегда скучаю, когда ее нет рядом, но не смог бы отказать человеку, который ей ближе меня. Однако надеюсь, вы часто будете навещать нас.
Диана, казалось, готова была тоже вот-вот расплакаться. Себастьян взял ее руку и слегка сжал.
— Конечно, — сказал он. — Но с одним условием. — При этих словах раздался хор протестующих голосов. — Вы должны обещать, что больше не будете взвешивать Диану.
— Спасибо, — сказала Диана, а Минерва радостно вскрикнула.
— Объявляю новое правило, — капитулировал отец. — Отныне замужним женщинам не надо будет взвешиваться, если только они сами не пожелают. Это правило я всегда применял к миссис Монтроуз. — Он потянулся бокалом к жене и с огромной любовью посмотрел на нее. Затем повернулся к Минерве: — А вам, мисс, после обеда быть в холле.
— Вот и стимул скорее выйти замуж, Мин, — сказала Диана.
— Минерву замуж! — язвительно заметил Стивен. — Да кто ее возьмет?
— Я тоже рад, что Себастьян стал членом нашей семьи. — Генри Монтроуз был почти великаном одновременно высоким и плотным. Благодаря острому уму и отличному чувству юмора он казался старше своих двадцати четырех лет. — Желаю вам долгих и счастливых лет и обещаю, если сестра будет с вами несчастна, живьем анатомировать вас.
Себастьян не был уверен, что это всего лишь шутка.
Миссис Монтроуз, которая казалась глубоко погруженной в свой мир собак и лошадей, нахмурилась, взглянув на сына:
— Нашел время для угроз! Мы должны быть благодарны Уильяму и Руфусу, что их здесь нет и они не могут опозорить нас. Себастьян, как только вы в первый раз появились у нас, я сказала Диане, что она должна выйти за вас. И в первый раз с тех пор, как ей исполнилось десять лет, она вняла моему совету.
Глубоко тронутый, Себастьян увидел, что его невеста вспыхнула, но, скорее, от радости. У него в груди появилось странное чувство. Он не мог бы словами определить его, но оно было очень приятным.
Стивен выскользнул из-за стола, а Минерва улыбнулась.
— Вы хотели узнать, для чего нужна омела? — весело воскликнула она. — Вот и пришло для этого время.
Обернувшись назад, он увидел младшего Монтроуза, размахивающего веткой с бледно-зелеными ягодами.
— Поцелуйте ее, Себастьян, — велела Минерва.
Диана посмотрела на него огромными голубыми глазами и слегка раздвинула губы.
Он мог бы догадаться, что такова была рождественская традиция. Он взял ее лицо в ладони и, прижавшись губами к ее губам, почувствовал вкус бренди и специй и ее невыразимую словами сладость, которая, казалось, развеяла горькие воспоминания об их прошлых поцелуях и обещала новое начало.
Себастьян был уверен, что этот поцелуй, сопровождавшийся хором поздравлений, насмешек и посвистываний, длился дольше, чем того требовали правила поцелуя омелы.
Он жалел, что поцелуй не мог продлиться всю ночь.
Последнюю свою холостяцкую ночь Себастьян провел над книгой доктора Денмэна. Он узнал много вещей о беременных, о которых успел забыть, в частности, о том, что они страдают от различных недомоганий, таких как запор, геморрой, отеки. Но доктор упорно, раздражающе необъяснимо не хотел отвечать на один вопрос, который только и занимал Себастьяна: может ли женщина в таком положении без вреда для себя выполнять супружеские обязанности.
Он почти пришел в отчаяние, прочитав, что они часто «теряют аппетит».
Боже, он и так это знал.
Продолжая чтение, он выяснил, что это многообещающее выражение относится лишь к капризному желанию употреблять только определенные продукты.
Доктор Денмэн, этот «великий акушер», полностью разочаровал Себастьяна.
По видимо, решил он, если бы спать с беременной было бы опасно для ее здоровья, доктор непременно сказал бы об этом.
Нынешнее венчание Дианы ничем не напоминало первое — пышную церемонию в церкви Святого Георгий на Ганновер-сквер. И чувства были совсем другими.
Тогда она была охвачена радостным волнением, оттого что станет замужней дамой с титулом и карманными деньгами, на которые сможет купить все, что захочет. Ее жених, хотя она любила его, не выглядел ей парой. Но что она, восемнадцатилетняя девушка, понимала в замужестве и прочих с ним связанных вещах?
Нынче она была слишком утомлена, чтобы испытывать радостные чувства. Беспокойство и тошнота все последние недели не давали ей как следует отдохнуть, и последнюю ночь она почти не сомкнула глаз.
Причина ее бессонницы стояла рядом с ней у алтаря — высокий, без улыбки на лице. Он произнес свои обеты твердо, не меняя интонации и, когда пришло время, надел ей на безымянный палец золотое кольцо. Оно оказалось как раз по размеру. Позже Диана выяснила, что Себастьян узнал размер от нарочного, которого посылал к Шанталь. А когда у нее появилась возможность рассмотреть кольцо, она заметила, что наружная поверхность украшена красивым узором, а на внутренней выгравированы их имена. Уже не в первый раз Себастьян показал себя толковым и заботливым человеком.
На этот раз она не могла думать ни о чем, кроме жениха. Во многом он был для нее загадкой. Она же была открытой книгой, находясь в деревне, где выросла, окруженная членами семьи и челядью. Пока Диана не покинула дом, она посещала службы в приходской церкви Уоллопа почти каждую неделю. Себастьян же был совсем одинок, рядом с ним не было никого, кто мог бы поддержать его. Он отклонил предложение пригласить герцога Хэмптона с женой, его дядю и тетю, хотя они находились в своей резиденции в Мэндевилле. Блейкни, о чем она узнала с облегчением, не присоединился к семье на Рождество.
